Для аристократии имелась и своя продукция, но и они предпочитали импорт, потому что цены на местный товар был заоблачный, а импортный предлагали дешевле.
В своем городке пришлось подмять всех мелких торговцев, и в данный момент времени была единственным продавцом так востребованного продукта.
И даже перекупщики, перекупая у меня, накручивали стоимость, то всё равно выходило дешевле, даже для состоятельного сословия.
В моей харчевне в основном подавали пиво и медовуху домашнего изготовления по семейному рецепту. И их отличное качество привлекало много людей не только из округи, но и приезжих.
Это сейчас харчевня превратилась в доходное заведение, где можно, и посидеть за кружечкой хмельного напитка, и закусить вкусными блюдами, и остаться на ночлег в одной из комнат со всеми удобствами.
Спускаясь по лестнице и оглядывая ухоженный зал, я вспомнила, какой досталась мне в наследство харчевня: разбитые столы, сломанные стулья, везде кровь и тело деда, который лежал на полу.
Пять лет назад.
В тот день попойка закончилась дракой. Что не поделили между собой люди, не известно. Да и, если честно говорить, для некоторых не нужна причина, чтобы затеять ссору и помахать кулаками.
Можно легко придраться к соседу, и уже мелкая перепалка перерастает в выяснения отношений и завершается дракой. Один — за, другой — против — не разбирались люди в такой момент.
Даже любой незначительный поступок, который затронул рядом человека, мог спровоцировать и того вступить в драку. Кровь, сдобренная горячительными напитками, взывала к справедливости.
И уже в драку лезет ничего не соображающий драчун, но требующий удовлетворение за свое оскорбление.
В последнее время дед сам разбирался с дебоширами: он уволил вышибалу за пристрастие к выпивке. Что может предпринять пьяный охранник, еле стоящий на ногах, который сам лез в драку, разжигая страсти.
Дед постоянно сам разнимал ожесточенную перепалку, но в этот раз нарвался на чей-то нож. Удар получился смертельным.
На миг замерла на месте и смотрела на человека, который мне был дорог. Последнее время дед словно ожидал своей смерти, потому что часто просил у меня прощение, но так и не сказал за что.
В те минуты, находясь в сильных объятиях, когда он нежно прижимал меня к себе и гладил по голове, и тихо нашептывал ласковые слова, я было счастлива. Уже с детских лет знала, что жизнь для простых людей никогда не заиграет светлыми красками, и душевное тепло деда грело мое сердце.
— Кто сделал это, тому лучше не появляться мне на глазах. Узнаю— убью! — прогремел оглушительный грохот, вселяя оторопеть в присутствующих и заставляя их вздрогнуть.
И не только их. Не ожидала, что могу быть обладателем необычного громоподобного голоса, похожего на шум лавины в горах.
Все знали меня с детства и немного побаивались. Мой фирменный взгляд: тяжелый и острый, словно клинок, породило суеверие, что мои глаза могут принести неприятности в жизни, и поэтому старались избегать моего взгляда, тем более злить или обижать.
И поэтому моя специфическая особенность говорить громовым голосом и заставила людей втянуть головы в плечи, словно над ними прогремел гром. А под моим Горгульим взглядом все стали разворачиваться и уходить.
— За причинённый ущерб жду завтра монеты, — словно раскат, прокатился им вдогонку.
Мне не дали выбора для рождения. Можно сказать, впихнули в плод беременной женщины. Родившись в небольшом городе, расположенного около большого тракта, в семье, состоящего из деда и матери, к своему счастью или несчастью помнила свою прежнюю жизнь. Возможно, этому повлияло такое стремительное вмешательство в моё перерождение, что забыли закрыть мне информацию.
И я первое время не знала, что с ним делать. Вроде сознание взрослой женщины, а тело…, а тело: то писало непроизвольно в пеленки, то училась ходить и говорить…. Жесть! Так бы сказали продвинутые подростки в моем мире.
В городе находились три харчевни, которые несли функцию отелей и гостиниц, но без звездочек, а если присваивать, то только отрицательную и с большим количеством минусов.
В нашей округе расположилась единственная харчевня — это моя, где мужики проводили время, и поэтому утром на стол люди высыпали монеты.
Все принесли деньги и смотрели на меня с опасением, будто боялись услышать проклятия в свой адрес.
Было непонятно, что заставило их это сделать: вина за смерть деда или мой грозный вид, или вкусная и недорогая выпивка с закуской. Людям было известно, что в других заведениях было дороже, и питьё хозяева щедро разбавляли.