Пели, пока колесо не перестало крутиться. Затем старший жрец откашлялся и начал читать с листа проповедь. Причем читал он из рук вон плохо: постоянно причмокивал губами и протирал очки, вследствие чего забывал, где прервался, и начинал с начала абзаца.
Рей крутился, выискивая в толпе других мальчишек, Нериль шикала на него, в зале кто-то уже храпел, кто-то тихо ругался, выясняя, кому принадлежит теленок, родившийся на меже, и сколько местный пьянчуга задолжал в кабачок.
– Похоже, народ не слишком обеспокоен, что Двуликий разгневается за такое неуважение, – хмыкнул Ник, обращаясь к Нериль.
Та возмущенно глянула на него.
Их взгляды столкнулись. И женщину охватило забытое чувство. Будто внутри появилось тепло: тягучее, сладкое. Оно влажно плеснулось, затуманивая разум, и растеклось по коже мурашками.
Вздрогнув, Нериль поспешно перевела взгляд на жреца и зашептала молитву.
Глава 7
Наконец, с официальной частью было покончено, и народ начал поспешно покидать храм. Дома всех ждали дела: в своем хозяйстве нет выходных.
Нериль в сопровождении Ника и Рея тоже направилась к выходу. И почти нос к носу столкнулась с Бьернаром Даберсоном. Тот надел сегодня лучший костюм: песочного цвета штаны и дублет из тонкой шерсти, украшенный барсучьим мехом. Его тщательно причесанные рыжеватые волосы украшала неизменная шапка, а в окладистой бороде краснел праздничный шнурок.
Увидев Нериль, мужчина сдернул шапку с головы и поклонился:
– Доброй седмицы, госпожа Эрисса.
– Доброй седмицы, господин Даберсон, – улыбнулась она и нахмурилась. – Кажется, вы хотели о чем-то поговорить?
Бьернар стал пунцовым, как шнурок в его бороде. А Нериль перевела взгляд ему за спину, где стояли его четверо сыновей: двадцатилетний Сигурд, семнадцатилетний Вальдур и тринадцатилетние близнецы Олаф и Олсо. Младшие исподлобья посматривали в сторону Рея и Ника, Вальдур с независимым видом жевал травинку, а Сигурд держал в руках слегка потрепанный букет из полевых колокольчиков и ромашек.
– Отец! – шикнул он, но из-за низкого басовитого тона шепот не получился.
Бьернар, словно опомнившись, приосанился:
– Да, госпожа Эрисса. Есть важное дело. Его святость сказал, что мне лучше обсудить этот вопрос с вашим братом.
Нериль оглянулась на Ника. Тот стоял со странным выражением на лице. Казалось, дарг еле сдерживается, чтобы не сказать что-то резкое. Его кулаки были сжаты с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– Ник? – действуя интуитивно, она коснулась его руки.
Дарг вздрогнул. В месте прикосновения пальцы Нериль прострелил мимолетный разряд, и она поспешно отдернула руку.
– Я вас слушаю, – проскрипел он пугающим тоном.
Бьернар замялся.
Он был хорошим мужчиной: спокойным, работящим, положительным со всех сторон. Только очень стеснительным.
Его жена умерла, едва родив близнецов, и все эти годы он сам растил сыновей. Конечно, поначалу помогали приходящие женщины. Кто-то из них даже рассчитывал войти в его дом хозяйкой, но Бьернар и мысли не допускал, что другая займет место Марики. Пока в Вистхейне не появилась печальная и молчаливая вдова с ребенком – госпожа Эрисса.
Она была не похожа на местных женщин. Это сразу бросалось в глаза. Да, лицо простоватое, но проницательный взгляд и спокойная, исполненная достоинства улыбка придавали ему особое очарование. А царственную осанку не могло испортить ни вдовье платье из дешевого сукна, ни бесформенная зимняя одежда.
И говорила, и двигалась чужестранка не так, как местные. Даже улыбалась не так! Она казалась солнцем, проскользнувшим меж серых туч и осветившим маленькую деревню. Со всеми одинаково приветливая, милая, и в то же время не принимающая участия в женских сплетнях, никого не осуждающая и не обсуждающая.
Многие мужчины поглядывали на нее, предлагали помощь. Но она всем отказывала. А к нему, Бьернару, сама подошла и спросила, не может ли он помочь ей с дровами. Разумеется, не бесплатно!
Он не мог поверить, что такая женщина заговорила с ним первой.
Почти шесть лет он с радостью брался за любую мужскую работу в ее доме и сыновей заставлял помогать «госпоже Эриссе». Она всегда угощала его выпечкой, расспрашивала о детях, передавала гостинцы мальчишкам, дарила им на праздники нехитрые подарки, даже лечила, когда они метались в горячке.