Лютик не помнил ни вечер накануне, ни ночь целиком. Может быть, тому виной был яд поганой твари, всадившей свои клыки ему в голень, а может быть и нет. Нога ныла от кончиков пальцев до бедра, в голове плыло, сфокусироваться ни на чем не получалось, все время хотелось пить.
Кажется, его раздели. По крайней мере, смятые простыни ощущались крайне неприятно на взмокшем теле. Он не был уверен, что сопротивлялся.
Хуже было то, что что-то он все же помнил. Прикосновения, например. Широких, теплых ладоней, к животу, груди, рукам. И губы саднили от поцелуев. Лютик зажмурился, прижимая к глазам основания ладоней, потому что воспаленное воображение дорисовывало то, что скрывала память: сверкнувшие золотом глаза в отблеске свечей, холодом скользнувший по груди тяжелый медальон, негромкий и требовательный голос. Лютик захлебнулся своим следующим вздохом, отчасти, впрочем, потому что ногу вновь пронзило болью.
— Он очнулся, — проговорил над ним чей-то голос.
— А? — Лютик открыл глаза, но ничего не увидел.
Ему все еще было жарко, и он недовольно заворочался, пытаясь выпутаться из чего-то, сковывавшего его движения.
— Лежи, — его прижали за плечи, а потом губ коснулось стеклянное горлышко бутылки, и Лютик сделал несколько жадных глотков. Жидкость обожгла горло, он закашлялся, мотнул головой, но его удержали, заставляя выпить все до последней капли, после чего он снова провалился в какое-то забытье, в котором не разделял реальности и сна.
Когда он очнулся в следующий раз — от призрачного прикосновения к щеке, кажется, он обнаружил, что лежал в ворохе разных тканей совершенно голый. Нога все еще ныла, Лютик с интересом потыкал вокруг перевязи на голени и поморщился, сев и, наконец, оглядевшись. Окно освещало нехитрую обстановку: невысокий стол с какой-то посудой, еще одно ложе из тряпья и плетеные корзины в углу.
Дверь открылась, и Лютик притянул к себе цветастую простынь, натягивая ее повыше. Геральт встретился с ним взглядом и после непродолжительной паузы хмыкнул.
— Где моя одежда? — спросил Лютик.
— Тебя только это интересует? — Геральт приподнял брови.
— Мм, нет, еще меня интересует, при каких обстоятельствах я ее лишился и что вообще произошло… — Лютик чуть согнул здоровую ногу и выдрал торчащую из простыни нить.
— Ты не помнишь?
Лютик неопределенно пожал плечами. Во-первых, он не очень понимал, сколько прошло времени, а, во-вторых, что было сном, а что явью. Особенно с учетом того, что именно ему привиделось.
Геральт, присев на колено, протянул ему флягу, и Лютик, открутив крышку, с сомнением понюхал, а потом сделал осторожный глоток. Прохладная родниковая вода — Лютик невольно издал стон, полный наслаждения, присосавшись к горлышку фляги. Он пролил, разумеется, часть воды на себя, вытер тыльной стороной ладони подбородок и протянул флягу обратно Геральту.
Тот смотрел на него — как и всегда, одновременно насмешливо и словно не понимая, что Лютик из себя представлял. А потом протянул руку, касаясь его губ большим пальцем, стирая с них влагу. Пока Лютик соображал, как отреагировать, Геральт встал на ноги.
— Тебе нужно еще день отдохнуть. Потом двинемся дальше. Если будешь вставать, не опирайся на ногу.
— А как я… — начал Лютик открыл рот, но Геральт уже закрыл дверь за собой. Лютик вздохнул, осторожно откинулся назад, укрываясь и задумчиво разглядывая потолок. Пожалуй, нужно было расспросить Геральта о подробностях. Лютик в себе не сомневался, вот только действительно ли он хотел знать?