Медников распределил своих спецов по четверкам не формально, а с учетом личных способностей: он предполагал, что кому-то придется уходить по суше, а возможно, и выбираться с акватории порта вовсе нетрадиционными способами. И угадал.
Глухой ночью мини-подлодка с боевыми пловцами, держась строго под корпусом входившего в порт танкера, прошла в акваторию, не замеченная ни французской гидроакустической системой, ни сонарами американского фрегата, который ради такого случая случайно заглянул в горячую точку. Русские подводные диверсанты всегда отличались дерзостью, и на этот раз сработали внаглую, на крайней грани риска. Подлодка через длинную аппарель шлюзовой камеры выпустила один за другим подводные транспортеры, похожие на торпеды с кабинками. По две «торпеды», каждая с людьми в гидрокостюмах и с грузом мин, бесшумно направились к целям.
Оба сухогруза охранялись местной береговой стражей, то есть просто неграми с автоматами, рядом с каждым стояла на якоре канонерка с включенными огнями. Кроме того, юркие катера с американского фрегата кружили вокруг них, обшаривая воду мощными дуговыми прожекторами и инфракрасными приборами ночного видения. Город светился ночной иллюминацией в каких-то трехстах метрах, за полосой черной воды.
Бойцы Медникова за двадцать минут установили магнитные мины под днищами обоих судов, груженных оружием и боеприпасами. Из чистого хулиганства прицепили по одной мине к дежурным канонеркам.
В назначенное время порт дрогнул от серии взрывов, и посреди черного блюдца бухты поднялись два гигантских факела. Снаряды и взрывчатка в трюмах «мирных сухогрузов» рвались каскадами, а затем сдетонировали основные заряды, превратив оба судна в гейзеры пламени и раскаленных обломков. На этом фоне панику на подорванных сторожевиках мало кто заметил.
Диверсанты уходили по разным маршрутам. Две группы успешно вернулись на подлодку, которая исчезла из залива так же тихо, как пришла. Группу Рыжова подвела техника, он выбирался по суше. Чтоб его вытащить, Медников со своими бойцами на неделю остался в чужом воюющем городе, выдержал маленькую войну с обеими сторонами конфликта – бандитскими группировками, которые делили власть, – и потом, имея на руках двух раненных, вывел всех на купленном за гроши сейнере постройки начала 20-го века, который мог утонуть от громкого чиха. Но эти мелочи уже мало кого интересовали. Характерно, что о затонувшем «за компанию» американском фрегате не упоминала в дальнейшем ни одна из сторон.
Операция имела исключительно яркий резонанс. Последовал сначала громкий международный скандал, затем две враждующие банды черных мятежников сели в Париже за стол переговоров, а потом как-то плавно закончилась многолетняя межплеменная гражданская война. При этом огромные запасы бокситов логично перетекли в руки известного русского алюминиевого концерна.
Сохин получил звание генерала и возглавил специализированное управление.
Медников по газетам проследил логику событий после своей африканской «командировочки», усмехнулся и сделал выводы, которые пригодились ему в новой жизни.
А жизнь поменялась. Прошел 85-й, пережили 90-й. Они еще долго старались всеми силами сохранить разваливающуюся страну, вертели головами, пытаясь осмыслить перемены, найти стержень, за который следовало ухватиться, и здоровую силу, которую следовало поддержать. Не получилось, и не по их вине.
Когда стало ясно, что страна рухнула, погребая под собой все, ради чего они ей служили, генерал Сохин собрал их в незнакомом замоскворецком особнячке.
– Походите здесь, осмотритесь, может быть, когда-нибудь пригодится. – Изображая радушного хозяина, он с людоедской улыбкой обвел глазами собравшихся, всего человек тридцать. Некоторых Медников знал по службе, остальные были тоже из своих, подтянутые, неброские, как надо. – Здесь теперь будет мой гражданский рабочий кабинет.
Он переждал шумок, вопросительные восклицания. Он просто давал им время осмыслить происходящее. А потом последовала знаменитая речь генерала, где он предсказал события в этой стране на следующие десять лет с точностью до месяца. Присутствующие ее запомнили.