Москва
Конец июня в Москве стоял очень жарким, а к середине лета обещали настоящую африканскую жару. Торфяная гарь уже чувствовалась в воздухе.
Знакомые разъезжались по менее жарким странам вроде безобидного Монако, или грозились смыться от наступающей жары хоть в Финляндию, хоть дальше, хоть на Шпицберген. Маркин, например, готовился к подводной охоте на далеких Багамах, уверяя, что там прохладнее. Впрочем, ехал он в компании скорее нужных, чем приятных людей. Игорь об этом знал все, поскольку сам готовил для босса справки на приглашенных «друзей».
Медникову было не до разъездов – последний месяц принес столько вопросов, загадок и просто темных деталей, что разобраться было просто необходимо. Он уже пробовал как бы ненароком обсудить с бывшими коллегами ситуацию с недоделанным покушением на Овсянникова, но вся Москва знала, что он служит в доверенных помощниках у Маркина, и его как будто сторонились. Это затрудняло разговоры и создавало смутное ощущение надвигающейся угрозы. Если сторонятся свои, значит, рядом скоро рванет.
Пора навестить генерала моего, иначе ясности не добьешься, решил он.
Генерал Сохин всю жизнь очень плохо играл в шахматы. Но играл. Все управление знало, что шахматист он никакой, и все норовили подсунуть ему вырезанные из журналов этюдики для шахматистов-любителей. Через месяц-другой он торжественно сообщал дарителю о победе и подробно, минут за сорок рассказывал, как и чего он добился в этой задаче. Кто понаивнее, считали его безобидным чудаком. Кто похитрее, после таких этюдов обходили его за два квартала в уверенности, что генерал непрост и дурит им головы. Правы были и те, и другие. Продуктивно мыслить генерал выучил себя сам, шахматы были лишь предлогом для изобретения житейских этюдов, которыми он тайком украшал свою жизнь, и не только по работе.
По службе за ним была слава затворника, молчуна и иезуита, мастера византийской интриги. Начальство его всегда побаивалось, не без оснований подозревая в перспективном чекисте связь с потусторонними силами в Кремле. Продвигали Сохина туда, где было все непонятно и невыигрышно, а он сумел построить на этом вполне успешную карьеру. Его как бы отставка и как бы исчезновение в бизнес поначалу всполошили коллег, которые опасались с его стороны какой-нибудь невероятной многоходовки с непредсказуемыми последствиями, но со временем успокоились и вроде подзабыли. И напрасно.
Те, кто знал генерала-предпринимателя поближе, были уверены, что Сохин держит руку на пульсе в любой ситуации.
Медников не нашел Сохина ни дома, ни по секретным телефонным номерам. Это означало, что генерал либо очень далеко и недоступен, либо очень близко, руку протяни. Игорь поморщился и пошел просить помощи у подопечного – друг и напарник Вадим Рыжов появился в его жизни с подачи генерала не случайно. За последние годы они довольно насмотрелись друг на друга в самых разных ситуациях, и Медников лишь убедился, что Рыжов ой как непрост. Хотя и друг.
Они устроились в плавучем ресторанчике на Москве-реке напротив Нескучного сада. Кажется, жара к вечеру только усилилась. Щурясь на раскаленное солнце, Вадим помаленьку потягивал пиво, часто меняя кружки на свежие, холодные. Игорь попросил бутылочку Перье и пил мелкими глотками вкусную французскую минералку с газом.
– Не темни, Вадим. Ты в теме или нет? Одного из нас генерал должен был оставить на контакте.
Вадим рассмеялся:
– А я все жду, когда ж ты спросишь. Угадал, опять ты угадал. Давай-ка я тебе кое-что расскажу. Это из того, что Степаныч разрешил изложить. Правда, не правда – не спрашивай, не знаю. Не проверял и не собираюсь. Ты помнишь, как он растворился… – Вадим действительно оказался в курсе дела.
Иван Степанович Сохин в один прекрасный день растворился в воздухе, укрывшись от политических бурь девяностых, которые погубили столько душ, и оставил ни с чем многих претендентов на его служебное и агентурное наследство. Он просто пропал. На самом деле из своей щели под плинтусом он наблюдал, как – порой по одному, а когда и десятками – его бывшие коллеги и соперники полегли по канавам и обочинам Большой Дороги. На одной только афере с фальшивыми авизо сгинули, по его подсчетам, не менее семисот молодых волков, которые неправильно оценили свои возможности и перспективы, пошли за деньгами и пропали на этом пути.
Медников кивнул – он хорошо помнил и расстрелы на Зиле, и якобы красную ртуть, и скупку ваучеров, и продажу урана-238 через мелкие конторы на Полянке. Народу полегло со всех сторон туча.