Он осмотрелся, выбрал крепкий столик с лавками под старой яблоней и, не спрашивая хозяина, пошел разгружать рюкзак. Два вида сыра, нарезанная длинными ломтями ветчина со слезой, брусок запорожского сала, нежнейший серый каравай с темной корочкой. Генерал пожевал губами, оценивая стол, крякнул и пошел к крылечку, бормоча в сердцах:
– Эх, что ж ты у меня непьющий такой.
Принес из дома запотевший графин кваса, баночку хрена к ветчине, стаканы, мелочи к столу. А потом отдельно – ледяной кувшинчик с простоквашей из подпола и деревянную миску, полную свежих помидоров.
– Ранние, лучше не бывает. Пахнут пуще астраханских. Пробуй.
Разговор затянулся. Этим двоим было о чем поговорить. Никто им не мешал. Только раз между деревьями у летней кухни мелькнула белым ситцевым платьем молодая светловолосая женщина, кивнула на ходу Игорю и пропала. Ага. Вот тебе и генерал.
Только под вечер Игорь собрался с духом рассказать о вилке между своим прямым начальником банкиром М.Л.Маркиным и Дмитрием Овсянниковым.
– Ага, вот это интересно. – Оживился генерал Сохин. – Ну-ка погоди, сейчас я чай заварю и поговорим. Смородинный лист одобряешь?
И надолго ушел в дом. Игорь прошелся по участку, разминая затекшие ноги. Генерал оказался талантливым бизнесменом, и конечно, мог позволить себе дом в любом закрытом элитном поселке в Подмосковье с охраной из 10-го главка и спутниковыми системами слежения. Но предпочел заросший сад в глуши, просторный деревенский дом из крепкого бруса, и простой забор штакетником. И тишина. Правда, постороннему человеку с улицы не видно было, что участок большой и тянется позади дома до самой реки. Наверное, и дом не совсем простой. И, если приглядеться, невзрачный амбар под соснами скорее служит гаражом на две машины. Или на три?
Спокойно здесь, подумал Медников. Сколько сидим, ни одной машины не слышал, ни музыки, ни крякалок. Только петух не вовремя заорал далеко за домами и замолк, пристыдившись.
– Поставил он здесь электронику или предпочел не светиться? При его возможностях можно сделать круче, чем в Кремле.
Радушный фермер Иван Степанович появился с двумя огромными кружками ароматного чая и с шахматной доской, зажатой под мышкой.
– Расставляй. Будем разбираться с твоими коммерсантами. Чай пробуй. Как?
Игорь отхлебнул настоящего зековского чифиря со смородинным листом, отдышался и отпил еще.
– Силен.
– То-то. Здесь вам не Пушкин с Гусятниковым. У нас все натуральное. Твои белые, начинай. – И, пока разыгрывали школьный дебют, генерал выслушал всю историю с двумя покушениями, с марокканским проектом и с не вполне понятной ролью генерал-полковника Третьякова в этой непростой истории. Особо он заинтересовался похождениями Виктории Орловой (Шварц).
– Это не Семы ли Шварца дочка? Скуластая такая, глаза немного навыкате? Так мы с ней знакомы. Правда, ей тогда лет пятнадцать было, но сволочь была уже первостатейная. Тогда по нашему ведомству ювелиры проходили, контрабанда в особо крупных размерах. А Сема Шварц ювелир был знаменитый, настоящий художник. Доченька родная его и утопила показаниями. Да.
Он задумался и сказал:
– Ты же веришь в интуицию? Не могу отделаться от впечатления, что во всей твоей головоломке эта Виктория и есть самый опасный осколок. И она же сама в максимальной опасности. Интуиция подсказывает.
Медников повернулся к нему всем телом и стал слушать уже не слова своего давнего наставника, но интонацию и нюансы. Сохин покатал на ладони ладью, бросил ее на стол.
– Ты знаешь, полковник, когда премудрый Лусена опубликовал свой учебник по шахматам? В 1496 году, через четыре года после испанской Реконкисты и открытия Америки. Это было изысканное послание. Во-первых, потому что оно было адресовано одному, я подчеркиваю, одному человеку. Принцу Хуану. Полное имя автора Луис Рамирес де Лусена, а книга называлась «Повторение любви и искусство игры в шахматы». Вторая часть представляет бесценный сборник средневековых шахматных этюдов. Сын придворного советника, сеньор де Лусена был крещеным евреем, то есть носителем трех культур – мусульманской, иудейской и христианской. Вторая часть книги про шахматы. Чему же посвящена первая часть книги? Что это за повторение любви? Не поверишь. Это особо яростный анти-феминистский трактат, где женщина описана как истинное чудовище и источник всех бед человеческих. Мы знаем, что принц умер в самом юном возрасте, едва женившись. По свидетельству современников он умер через год после издания книги – кстати, выпущенной единичным тиражом, – умер он от любострастия и любовной горячки, преодолеть которую не сумел. То есть мы можем предположить, что книга была написана в качестве наставления юному любвеобильному принцу Хуану с целью отвратить от женского пола и пристрастить к шахматам. Шахматы же разумелись как занятие равное или даже более привлекательное, чем любовные утехи. Обрати внимание, в твоем гамбите дама тоже, кажется, и есть главная проблема. Строго по трактату премудрого испанца. – Он хохотнул.