«Как глупо, а я все еще тебя люблю».
Зачеркнул.
«Я не хотел так расставаться».
Зачеркнул.
«Между нами много больше, чем».
Зачеркнул жирно.
«Можешь оставить себе».
Он задумался, поморщился, как от кислого. Смял бумажку, расправил, а потом ловко сунул ее в измельчитель для бумаг и до конца смотрел, как лист рассыпается на граны и ложится внизу маленьким сугробом. Игорь взял свой мобильник и быстро набрал: «Прощай. Живи, как позволит совесть. Я тебе вреда не причиню». И отправил.
Потом он долго стоял у огромного окна, упершись кулаками в подоконник, все мышцы его были до боли напряжены, по лицу катались желваки. По натянутой загорелой коже гладко выбритой щеки протянулась предательская дорожка. Если бы кто-то встретил сейчас его взгляд, ужаснулся бы, шарахнулся бы в сторону от греха.
Быстро темнело. Над рекой в морозной дымке зажглись блеклые огни, и только высоко в небе, куда доставал последний закатный луч, улетали по ветру едва видимые вечерние ли, ночные плоские облака. Тоскливо прозвучал колокол ближайшей церквушки.
Волгоград
Дороги в Волгограде и летом, и зимой – наказание. Где скользко, где яма, где колдобина. Синяя «тойота» с модными по волгоградским нормам черными тюнингованными дисками небрежно вырулила на скорости с набережной Волжской Флотилии направо, ее слегка повело. Молодой парень выровнял машину, и тут слева в него, не сбавляя скорости, врезался забрызганный цементом огромный самосвал. От страшного удара легковушка слегка подлетела в воздух, завертелась волчком и на третьем обороте с гнусным жестяным скрежетом впечаталась крышей в бетонный столб на высоте двух метров, словно приобняла его, замерла и с визгом металла по камню съехала вниз.
Свидетелей было много. Все подтвердили, что самосвал скрылся, не останавливаясь, а номер был заляпан грязью. И вроде бы «камаз». Коричневый. Или серый. Одни крестились с испугом, другие с любопытством посматривали в сторону искореженной машины. То, что осталось от смазливого водителя синей «тойоты» в месиве окровавленных лоскутьев и завязанного узлом металла, опознать можно было только по прическе. Два офицера ГИБДД едва посмотрели на останки, переглянулись и отправились опрашивать народ, писать протокол. Санитары труповозки молча курили в стороне. Торопиться было некуда.
Торопиться вообще не надо.