— Как хочешь, — вдруг соглашается он, морщась, одергивая лацканы пиджака. — Но советую тебе поменяться за это время и понять, что если дальше будешь дуться, ни к чему хорошему это не приведёт, — он вдруг приближается и смотрит на меня свысока. — Тебе ведь не нужны проблемы, а твоя обида бессмысленна. Предупреждаю последний раз — забудь о том, что видела.
Холодный взгляд пронизывает кинжалами, Деслер отстраняется, разворачивается и покидает спальню, оставляя меня в полном смятении.
Разжимаю пальцы, ногтями врезавшиеся в ладони, следы полумесяцами краснеют. В голове шумит, в груди ледяная буря. Мои губы дрогнули от безысходности.
Может, он прав. Впервые я задумываюсь об этом. Только сама себе врежу. Всё было бы намного проще, если бы он попросил извинений, пообещал, что такого не повторится, сделал бы всё, чтобы загладить это. Вместо этого он ещё больше превращает меня в безликую тень. Он не любит меня, для него я вещь, которая украшает его дом. Как с этим можно смириться?!
С мрачными мыслями иду в гардеробную, напомнив Кэт о выезде на прогулку. Собралась, не забыв и выписку. Мадам Кларисс вызвала для Лисандры преподавателя. Из её комнаты слышался назидательный голос репетитора. Я тихо прошла мимо, моля о том, чтобы не столкнуться с мадам.
Не хватало ещё и её беспочвенных упрёков.
Выйдя из дома, мы сели в экипаж, который подал наш слуга, выбрав более спокойное передвижение. Выехали из Ридж-Энд, скользя по свежевыпавшему снегу, который ещё не успели счистить с дорог.
Холодный воздух бодрил. Морозило ощутимо. Пожалуй, господин лекарь не спроста советовал одеваться теплее. Несмотря на то, что день пошёл на прибыль, воздух коварно щипал за щёки.
Мы проехали пару кварталов, пересекая несколько мостов, любуясь зимним улицами, красивыми фасадами зданий и магазинов. И хотя живу я здесь уже больше года, не перестаю восхищаться столицей.
Кучер остановился возле одной из лекарских лавок, на двери которой висел кованый фонарь. Мы с Кэт, выбравшись из экипажа, прошли по хрустящему снегу, вошли в дверь, сразу оказавшись в тепле.
— Доброе утро, миссис, — тут же приветливо встретила продавщица. — Чем могу быть полезна?
— Здравствуйте, — раскрываю свой ридикюль и достаю выписку. — Мне нужно вот это.
Протягиваю ей лекарский лист. Девушка берёт его и внимательно изучает. А я окидываю полки с окулярами, очками и ещё множеством разных предметов, баночки с эликсирами и различными травами.
— Сейчас, — говорит продавщица и подходит к одной из полок, беря небольшую баночку тёмного стекла с микстурой. И ещё одну — светлого, с круглыми, похожими на сахарные конфеты витаминами. Ставит на прилавок и считает. Я расплачиваюсь, кладя покупку в ридикюль.
— Благодарю, — отвечаю с улыбкой.
— Поздравляю вас, миссис.
Я замираю.
— Простите, с чем? — не поняла я.
— Исключительно с беременностью, миссис.
— Что? — я едва чуть не выронила свой ридикюль, голова резко закружилась. Бросила взгляд на Кэт. — Вы ничего не путаете?
— Я не могу путать, миссис, и хорошо разбираюсь в лекарствах, иначе я бы здесь не работала. Эта микстура — чтобы не сильно тошнило, а витамины для вашего иммунитета. Вам же лекарь это в выписке и прописал.
Хлопаю ресницами, осмысливая внезапную новость. Я отступаю, но всё же роняю ридикюль. Кэт поднимает его.
— Идём, — говорю только и шагаю на ватных ногах к выходу.
Мы выходим на улицу и садимся в экипаж.
— Куда дальше? — интересуется Кэт.
Куда? Куда…
— Миссис? — волнуется женщина и касается моей руки.
Я моргаю, а потом разворачиваю выписку и произношу адрес бюро.
Мы ехали молча. Кэт смотрела в окно, а я на свои руки, сложенные на коленях. Значит, мистер Кадан Раннэр скрыл это факт. Но почему? Пожалел?
Горько поджимаю губы.
О жалости мне хотелось думать меньше всего, хотя я действительно была в жалком положении. Переспать с другим мужчиной и… забеременеть от него. Боже, от него! Марсэль, ты хоть понимаешь, что это значит? И что подумал господин лекарь, насколько я падшая женщина, быть замужем и зачать от другого. Это скандал на всю столицу, да что там, даже за её пределами.
Я передёрнула плечами, но тут посетила другая мысль.
Марсэль, ты беременна, это же целая жизнь, которая зародилась в тебе, разве это не… чудо?
Чудо.
Представила кроху на своих руках. И тут случилось то, чего я не ждала. Слёзы. Мои глаза увлажнились, пришлось достать платок.
— Это прекрасная новость, миссис, — соглашается Кэт, наблюдая мою реакцию.
— Да, Кэт. Только жаль, что мой муж… — едва не вырвалось ”кобель” но я должна быть очень осторожной в словах. Хотя Кэт самый отзывчивый человек в этой семье из взрослых.
Но гувернантка, конечно же, всё понимает и без слов. Благоразумно молчит.
Она ведь не может знать, что это ребёнок от другого, никто не знает. И не узнает. Деслер изменил мне, унизил, а я вправе получить своё счастье. И пусть от другого, так даже лучше, потому что от этого человека я не хочу ничего. Промокаю слёзы. Представляю, что крохотная частичка жизни внутри меня.
— Кэт, прошу тебя, пока не говори об этом никому, — прошу женщину. — Я сама хочу обо всё сказать…
— Разумеется, миссис, за это не волнуйтесь, — отзывчиво уверяет Кэт. — Скоро буду нянчить и вашу малютку.
Глаза снова наполнились слезами.
А потом пришла тревога. Как теперь быть? Если Деслер узнает, то… Мороз пополз по позвоночнику от ужасающих мыслей. Он же может сделать всё что угодно, в том числе и забрать родившегося ребёнка себе. Ведь по закону я должна ему буду родить, чтобы иметь право развестись.
Мысли одна за другой топили меня в болоте страха. Как ни ищи выхода — его нет.
Экипаж остановился возле недавно построенного здания. Я читаю вывеску на двери. Оказывается, тут было много чего: и почтовое отделение, и банк, и другие мелкие канцелярии.
— Побудь здесь, Кэт, я скоро, мне нужно отправить письмо своему отцу, — соврала я.
Выйдя на мороз, я плотнее собрала меховой ворот у шеи и зашагала к парадным дверям. Конечно, такие конторы небольшие и прятались в неприметных местах. Пройдя по засыпанной снегом дороге, поднялась по лестнице и вошла внутрь.
— Где здесь бюро по… разводам? — интересуюсь у дежурного, круглолицей женщины в строгой платье.
— Второй этаж, коридор направо, прямо по нему, потом первый поворот налево и первая дверь с правой стороны.
— Благодарю, — разворачиваюсь и, вобрав в грудь воздуха, иду к главной лестнице, проходя мимо мужчин и женщин, которые чего-то ожидают в вестибюле.
На втором этаже гораздо тише. Пахнет чернилами и свежей бумагой. Поворачиваю в коридор направо, который оказался очень длинный, со множеством окон. Идя по нему, я думала о том, что буду говорить барристру и вообще как объяснить свою ситуацию и выложить суть проблемы. А именно — как развестись с минимальными потерями, пожалуй, это главный вопрос — на что я могу рассчитывать в своём положении.
Весьма деликатном положении.
Едва не пропускаю поворот налево и оказываюсь на площадке, на которой ещё одна лестница и несколько дверей. Я направилась к первой, на которой и висела нужная вывеска.
Дверь оказалась не заперта, и едва я приблизилась, как услышала женский голос. Смотрю ещё раз на вывеску.
“Бюро по разводам. Барристер, мадам Шарлотта Лидже”.
Берусь за ручку и, преодолевая волнение и страх, открываю дверь. Вхожу в тесный кабинет. Обстановка оказалась весьма простой, длинный стол, за ним кресло с мягкой, изумрудного цвета обивкой, пара более простых кресел для посетителей, полка с документацией. Но то, что тут находилась женщина, не оставалось сомнений — на столе стояла огромная хрустальная ваза с охапкой красных свежесрезанных роз. Их тонкий аромат и наполнял приятным запахом весь кабинет. Впрочем, початая бутылка сливого отжима крепленого и два полупустых бокала вызвали не меньшее изумление.
Я точно попала по адресу?