Но в реальность меня вернуло то, что этот немолодой мужчина повернул голову в мою сторону, и я смогла наконец-то рассмотреть его лицо. Первое, что сразу бросилось в глаза, это отчуждённое выражение всего его лица. Уголки его губ, уголки глаз, линии бровей, скулы и даже крылья носа — всё было опущено вниз, всё застыло в унылом, усталом, даже болезненном виде. Атмосфера его глаз была мне совершенно непонятной. Я была в раздумье: то ли я видела в этих глазах ещё большую грусть, чем на лице, то ли какая-то скрытая улыбка была спрятана под полуопущенными веками и под нависшими, густыми и чёрными бровями. Пока я размышляла, взгляд, настроение которого не было разгадано мной, как и его обладатель, уплыл.
Меня окликнул папа, и я повернулась спиной к заливу, и ветер, наполненный водными парами, стал дуть мне в спину. Я неприятно поморщилась от холодных дуновений, которые заставляли мою спину покрываться мурашками. Когда папа подошёл, от него привычно повеяло ароматом кофе, смешанного с табаком.
— Ну, что, поехали? — папа улыбнулся.
— Да, конечно, — быстро ответила я, уже имея мысленное удовольствие представлять теплую кабину и сиденья нашего серебристого японского авто.
Мы пошли к машине, каждым шагом тревожа прибрежный песок.
Как только я закрыла за собой дверь автомобиля, удобно уселась, оправила шуршащий клетчатый плащ и откинула голову назад, закрыв глаза и услышав родное урчание двигателя, «Ниссан» тронулся с места, и всю дорогу до дома я вспоминала ту одинокую лодку и пыталась угадать выражение тех странных глаз, застывших на не менее странном лице.
26 августа 2009
Комната с секретом
— Андрюша, не бегай так быстро по лестницам! Они же скользкие! Упадёшь!
Но маленький Андрюша не слышал строгих и заботливых советов матери, и его крохотные ножки, обутые в новые сандалии, проворно перескакивали с одной ступеньки на другую, задорно сверкая пятками.
В старом большом доме, пропахшем мудростью в силу своего почтенного возраста, шестилетний темноволосый, кудрявый мальчуган чувствовал себя более чем уверенно, ежедневно патрулируя все бесконечные комнаты с первого по третий этаж.
На улице стояла довольно мерзкая погода, целый день лил дождь, и как только кто-нибудь из домашних чуть высовывал нос на улицу, то от изворотливого и холодного ветра сразу же пробирало мурашками весь позвоночник. Поэтому в этот день все были собраны в общей гостиной, занятые разными делами и разговорами.
Дом был наполнен чудесными голосами, а смех и хохот маленького Андрея прекрасно дополнял тёплую семейную обстановку в благородном доме.
Тёмные глаза Андрюши от веселья горели яркими огоньками, а тонкая линия детских бровей причудливо изгибалась, когда он улыбался. Маленький вздёрнутый носик ребёнка придавал ему слегка шаловливый вид, а тёмные кудри непослушно взъерошивались и путались на бегу.
Андрей всегда вызывал только улыбки на лицах окружающих, и сегодня также все с умилением и с нескрываемым обожанием смотрели на это курносое чудо.
Немного запыхавшись от бега по длинной лестнице, ведущей на верхние этажи старого дома, Андрюша выбежал в коридор, оправил смявшиеся штанишки и направился к самой последней двери.
Добежав до неё, он осторожно поднялся на носочки, чтобы дотянуться до деревянной ручки, дёрнул дверь, и та со скрипом покорилась мальчику.
Комната, скрывавшаяся за дверью, когда-то принадлежала самому первому главе дома, почтенному господину, владельцу крупной фабрики в местном городке. В своё время он отличался чудачествами, чем заработал неоднозначную репутацию среди народа, а в высших кругах на него обращали внимание, когда разговор заходил о его нехилом состоянии.
На людях он показывался исключительно в английском выписанном фраке с высоким котелком на седовласой голове и с длинной, под стать его росту, тросточкой. В таком виде господин мог появиться, как и в театре, на приёме в Петербурге, так и на отдыхе с семьёй в своём имении. Местные жители утверждали, что от него как будто веяло «аглицким духом», и на их лицах появлялась лёгкая улыбка, доброжелательно относившаяся к местному чудаку-помещику.
И сейчас его знаменитые на весь город фрак и котелок покоились в старой комнате, со вздохами вспоминая своего господина.
Маленькому Андрею каждое посещение этой комнаты казалось чем-то торжественным и величественным, словно старина, повсюду обитавшая здесь, дышала ему в спину.
Стоит сказать, что после смерти того старого хозяина потомки, последующие владельцы дома, решили оставить в бывшем кабинете всё как есть: старый, тяжёлый дубовый стол со старыми, давно остановившимися часами и небольшой лампой, настолько тонкой и хрупкой, что бедная служанка боялась не то что стирать, а даже сдувать накопившуюся пыль; огромный портрет старого господина, такой же тяжёлый и настолько же дубовый, как и стол, шкаф; посеревшие от старости витражи окон…