Отцом был студент Теккерей-колледжа. На семь или восемь лет младше Марлы. Больше я о нем почти ничего не знал. Хотя это теперь не имело никакого значения.
Получила ли полиция заявление о пропавшем младенце? Если бы газета не закрылась и у меня сохранились полномочия сотрудника редакции, я бы просто позвонил в управление и задал вопрос. Но для частного лица все намного сложнее. Прежде чем поднимать шум и тревожить власти, следовало выяснить, что же на самом деле происходит. Не исключено, что Марла нанялась присматривать за чьим-то ребенком, а затем дала волю своим фантазиям. Я имею в виду ангела, который позвонил в ее дверь.
– Марла, ты меня слышишь? Мы должны кое с чем разобраться.
– С чем?
Я решил ей подыграть и сделал вид, что ситуация, в которой мы оказались, совершенно естественная.
– Не сомневаюсь, ты хочешь, чтобы все было легально и безупречно. Если хочешь оставить себе Мэтью, придется подписать кое-какие бумаги и решить юридические вопросы.
– Совсем не обязательно, – возразила Марла. – Когда Мэтью подрастет и пойдет в школу или даже позже, когда потребуется получать водительские права или другие документы, я скажу, что потеряла его свидетельство о рождении. Никто ничего не докажет.
– Не получится, Марла. В городе сохраняются регистрационные записи.
Мое замечание ее ничуть не поколебало.
– Властям придется поверить, что он мой. Ты делаешь из мухи слона. Общество слишком закопалось в бумагах, чтобы успевать следить за всякой мелочью.
– Но должны же мы узнать, кто его родил, – не отступал я. – Хотя бы из медицинских соображений. Чем болели его настоящие отец и мать, какова его наследственность?
– Ты не желаешь мне счастья, Дэвид? Считаешь, что после всего, через что мне пришлось пройти, я его не заслужила?
Я не нашел что ответить, но оказалось, что этого и не требовалось.
– Мне надо привести себя в порядок, – заявила Марла. – Раз уж ты здесь, пойду приму душ и переоденусь в чистое. Я планировала выйти с Мэтью за покупками.
– В гостиной за дверью стоит коляска. Это ты ее купила? – спросил я.
– Нет, ангел принес, – ответила она. – Твоя мама прислала каких-нибудь вкусняшек?
– Да, – кивнул я. – Положу тебе все в холодильник.
– Спасибо. Я быстро. – Марла скользнула в ванную и закрыла за собой дверь.
Я бросил взгляд на ребенка: Мэтью мирно спал и вряд ли был способен выкатиться из подушечной тюрьмы. Поставил в холодильник замороженные продукты, которые прислала Марле моя мать (человек я очень практичный), и пошел в гостиную осмотреть коляску. Она стояла сложенной – в таком положении ее легко положить в багажник или убрать в кладовку.
На правой ручке были такие же пятна, какие я видел на дверном косяке.
Я разложил конструкцию и нажал ногой на маленький рычажок, чтобы зафиксировать коляску в таком положении. Ею явно пользовались. Когда-то черные шины колес обтрепались, в трещины сиденья набились крошки кукурузных хлопьев. Сзади к коляске был прикреплен закрывающийся на молнию карман. В нем лежали три погремушки, машинка с толстыми деревянными колесиками, реклама магазина детских товаров, наполовину пустой пакет влажных салфеток, бумажные носовые платки.
Мое внимание привлекла реклама – на одной стороне листка было написано несколько слов.
Это был адрес. Листок оказался не из разряда макулатурной почты, рассовываемой по почтовым ящикам и рекламирующей все, что угодно. Он приглашал в «Я родился» – местный магазин детской одежды. Но что еще важнее – к листовке была прикреплена бирка с именем.
Розмари Гейнор жила в доме 375 по Бреконвуд-драйв. Я знал эту улицу. Довольно престижный район более высокого класса, чем у Марлы, в паре миль отсюда.
Я достал мобильник и собрался запустить приложение, позволяющее узнать номер домашнего телефона Гейноров. Но палец застыл над кнопкой: я задумался, так ли уж разумно ей звонить?
Не лучше ли подъехать? Прямо сейчас.
Из ванной доносился шум воды. Марла принимала душ. Мобильник все еще был у меня в руке, и я позвонил домой.
Мне ответили после первого гудка.
– Папа, мне надо поговорить с мамой.
– Что случилось?
– Просто передай ей трубку.
Послышался шорох и приглушенные слова: «Он хочет с тобой поговорить». И наконец голос матери:
– В чем дело, Дэвид?
– У Марлы кое-что произошло.
– Ты отдал ей чили?
– Нет… то есть я все привез. Мама, здесь ребенок.
– Что?
– У Марлы ребенок. Она утверждает, что ребенок ее. Будто некая женщина позвонила к ней в дверь и отдала. Чушь какая-то. Мне приходит в голову, язык не поворачивается выговорить… Господи, полный абсурд. Я подозреваю, что она его у кого-то украла.