— Хер ли я тя щас пущу в какую ванну…
— Так мы вместе пойдем… — я задыхаюсь, он еле дает мне сказать.
— Хера делать там…
— Мыться…
— А вот и нет…
— А это почему…
— А потому… — он уже отнес меня в спальню, раздел и вжал в кровать, вжался ртом в мой рот. — Нахер ты мне потом нужна, отмытая… Меня от твоего запаха прет…
Мой зоосад, я же говорила. Вернее, мой заповедник. В дикой природе чем грязнее, тем вкуснее.
— Прет от твоего запаха… м-м-м… — он не мычит — рычит, скорее. — М-м-меня пр-рет от твоего з-з-запаха…
Он вмял лицо у меня между грудей. Бодается с ними, с той, что побольше, потом с той, что поменьше, полизывает соски.
А я… о… я не могу поверить, что его слова опять совпали с моими мыслями… и эта сладкая охренелость вливается в кайф от его члена, вбивающегося в меня, распирающего меня. Она не мешает этому кайфу разливаться по мне, но сливается с ним, напитывает, насыщает.
Не в силах игнорировать совпадения, лепечу:
— Чт-т-то… — пока сама так же машинально почесываю его голову, стискиваю задницу, и без того уже напрягшуюся, как каменюка, сжимаю влагалищем его член, непроизвольно заставляя урчать и порыкивать.
Он принимает вопрос на свой счет и поясняет громче, яростней:
— Как пахнешь люблю… нюхать тя люблю…
В подкрепление своим словам он схватывает зубами мою грудь… левую… подлизывает языком сосок…
Скотина… думаю со стоном наслаждения, тогда как впрыгивания его в меня усиливаются… Зверь… как будто сердце выгрызть хочет… но кайф… какой же кайф…
Нет, чтобы выгрызть — для этого он недостаточно жестко куснул. Он лишь покусывает, сильненько этак — и ровно на чуть-чуточку меньше, чем если бы хотел причинить боль…
— А-а… — выказываю я ему свой восторг, свое невольное восхищение его умением — прикусывать, не вгрызаясь.
То и дело смотрю, засматриваюсь на него, любуюсь. Сроду никем так не любовалась.
Он не останавливается на одном укусе и с каждым новым по-звериному жмурит глаза. По выражению лица его я вижу, как в этот момент он зубами и языком ощущает нежную, разгоряченную от сладких терзаний кожу моих грудей, отданных мной ему на съедение. Их вкус подстегивает, проходит через него, передается в движения члена, и вот уже я у себя внутри, там, где он сейчас, «угадываю» телом, какие они такие на вкус, мои сиськи.
Он то сжимает, то разжимает челюсти, будто каждый раз по разряду пускает в меня ток. Но эти разряды — кайф чистейший, как будто меня между ног вибратором отделывают, то включают, то выключают… А я сама не контролирую ничего, а только отдаюсь и принимаю, с благодарностью встречая благословение очередного разряда.
Позднее он сделает нечто похожее, также сотканное из недо-боли и точечного кайфа. Когда он сделает, я расскажу об этом, обещаю. Но это будет позже, а сейчас — пускай искрится звездопад его укусов на сладкой водной глади предоргазменного марева.
Но он же оттуда меня и вырывает. Он решил, что раз это он установил, внедрил Чудо-Нирвану, то, значит, ему ее и разрушать.
Он спрашивает-ворчит:
— Тебе тоже вкусно?
— М-м-м?.. Э-э… О-о… — меня хватает лишь на нечленораздельные звуки, не на междометия даже — ведь разве он не знает, что еще мгновения и я кончу?..
— Не-е-ет, — оскаливается он в подобии улыбки. — Тебе ж тоже вкусно… Покажи, как тебе вкусно…
И тут он совершает преступление… Или — нет, о, нет… то, что сейчас делает этот гад — не преступление, а теракт… да я не знаю даже, что… Он выходит из меня, давит мою голову вниз, и там к ней подъезжает его член.
О-о-о, с-с-сука-а… Я снова, уже в третий раз не могу поверить — он вышел из меня на моих подступах к оргазму, чтобы сунуть мне в рот свой хер??? Но… гад… какой же гад… — думаю с остервенелой усмешкой и яростным, хищным наслаждением, меня же и от этого прет… да знал он, что ли?..
Знал — это вряд ли. Чуял — уже вернее. Хотел — самый верняк. Сейчас, да, вероятно, и впоследствии для меня всегда будет оставаться загадкой, с какой поразительной точностью желания и инстинкты этого мужика-зверя будут совпадать с моими. Даже до того, как мои успеют стать явными для меня.
Да, меня прет от того, как он нагнул меня и сунул мне в рот свой член. Не насильно — в последнюю секунду я сама его взяла. Мне захотелось.
— Соси… — зачем-то поясняет он тогда, сам уже глубоко у меня во рту.
Люблю стебаться с ним, люблю дерзить и огрызаться, отвечать по максимуму провокационно. Люблю и то, что сейчас нет надобности, да и физической возможности сделать это — его член полностью занял мое горло, он наталкивает на него мою гортань, схватив одной рукой за волосы. Другую руку ввел в меня и… твою мать-т-ть… ласкает не-е-ежно… Да как же это… Да невозможно так ласкать… И все же он это делает, да так, что я, чувствую, кончу сейчас от тепло-жаркой, сладкой нежности у меня между половых губ и там, за ними. Но и от стервеца, что тыкается мне в горло…