— Подтяни его.
Я подтащила бывшего пленника за подмышки к дыре и Тамзин очень неосторожно утянул его в бездну, как будто тот был не изувеченным человеком с ребрами наружу, нуждающимся в помощи, а неодушевленной куклой, которую можно крутить и вертеть как вздумается.
Какое-то время я тупо пялилась в пустоту. Сначала из дыры слышались шорохи, а затем блеклым оранжевым сиянием по яме разлился свет, как будто кто-то зажег свечу.
— Спускайся! — услышала я Тамзина.
Судорожно выдохнув, я прыгнула в яму и почему-то вспомнила момент из сказки Льюиса Кэрролла, когда его Алиса бездумно полезла за кроликом в нору, ведущую в волшебный мир.
Один волнующий удар сердца, и я уже стою внизу, подогнув ноги от неудачного приземления. Не сказала бы, что эта небольшая яма под палаткой, обустроенная под альков уединения, походила на волшебное подземелье, но безумный шляпник тут меня уже поджидал. Правда почему-то без шляпы — она скорее всего осталась в шатре с мертвецами, как и его трость.
Тамзин положил свою раненную версию на постеленные в углу простыни и покрывала среди множества мягких подушек. Пламя трех свечей танцевало и искрилось в хрустале на столе у стопок толстых книг, играя переливами на висящих рядом гобеленах и старых европейских штандартах.
Место странное, вызывающее много вопросов, но сейчас мою голову занимало отнюдь не его происхождение. Я все продолжала думать о том, что помогла Тамзину убить свою мать, оказавшуюся той еще сукой, увидела, как она взорвалась, чуть не похоронив меня под завалами, а затем — возродилась, вселившись в какую-то бедную, ни в чем не повинную женщину. А потом еще лишила Тамзина сил!
Я глубоко вздохнула, ощущая стылый запах земли и знакомых благовоний, и проорала что есть сил:
— Какого хрена здесь происходит?!
Скорее всего, этот вопрос предназначался не Тамзину и даже не Эллен, а тем невидимым ублюдкам, сидящим на небесах и ржущим над проблемами смертных.
Тамзин, устроив самого себя на подушках и чуть прикрыв простыней, тут же метнулся ко мне. Поднес руки к моему лицу, отвел волосы с щеки и неожиданно прильнул в жарком поцелуе. По-моему, даже страждущие путники не так рьяно припадают к предложенной фляге с водой, как он — ко мне.
Удивленная его столь неожиданным порывом, или тем, что этот поцелуй оказался острее, чувственнее и слаще всех моих прошлых вместе взятых, я боязно отшатнулась от Тамзина, но он вновь притянул меня к себе.
— Клянусь всеми богами, — вымолвил он, глядя на меня. В его глазах запылало что-то стихийное, неудержимое. — Если выживем, неделю из спальни не вылезем.
Если бы он позволил себе такие неслыханные вольности, только вытащив меня из дома, то незамедлительно получил бы в глаз. Но тут, похоже, опасность, нависшая над нами, сделала свое дело. Она позволяла отбросить все предрассудки и делать то, что хочется, о чем бы человек даже не задумался в обычной обстановке.
— А если нет? — сказала я, не отводя взгляда, и не узнала свой голос.
— Выживем. — Он пропустил несколько локонов сквозь пальцы. — Я обещаю.
Как будто все маски снялись. Игры закончились. Даже у Тамзина иссяк нескончаемый запас хитрых, едких и обольстительных ухмылок, и теперь он смотрел на меня совершенно по-другому, никого из себя не корча и не пытаясь внушить страх. В его новом взгляде не осталось почти ничего от того человека, обещавшего оживить Анри. Да что уж там, Тамзин даже перестал казаться мне древним стариком со странностями и мерзкой бородкой.
Я скользила взглядом по его лицу, на удивление ставшему таким привычным и родным, и вдруг задумалась, а не последние ли это часы нашей жизни?
Рука сама потянулась к его скуле и новому шраму над ней. Он мгновенно прижался к пальцам, угнездившись щекой в моей ладони.
Вдруг это единственный шанс, отпущенный нам перед тем, как Эллен отвернет нам головы?
Я инстинктивно подалась вперед, послав все к черту, и мы опять слились в поцелуе, начиная сладостно упиваться друг другом. Его руки свободно заскользили по мне. Горячие, как и всегда. Заставляя меня таять, как шоколад. Одна из них метнулась по раненому бедру, в том месте, где порвана юбка.
Пришлось мобилизовать всю силу воли, чтобы поймать его за руку и стряхнуть с себя. Скорее всего каждый из нас задумывался над тем, что можно было бы остаться в импровизированном алькове еще подольше, но промедление могло стоить нам жизни.
Думать — это последнее, чего бы мне сейчас хотелось, но предаваться спонтанным плотским утехам пока наверху рыщут мертвецы во главе с Эллен, затея не из лучших.
Через плечо мага я взглянула на раненого Тамзина, лежащего подушках. Несчастный. Половина лица в запекшейся крови, рот приоткрыт. Даже не видно, что он дышит. Его костлявая грудь почти не двигалась, а простыня, которой прикрыл его настоящий Тамзин, побагровела от крови. Впрочем, как и его серый костюм. Не стоило прижимать к себе бывшего пленника той стороной, из которой алой жижей сочилась жизнь.
Я неловко отстранилась от мага, все еще ощущая тепло его рук.
— Ты его так здесь и бросишь? Даже раны не обработаешь?
— Да, — немного помедлив, Тамзин, не скрывая улыбки, подошел к столу и начал перебирать старые книги. — Примерно тут я и очнулся. Под завалами, среди пепла. Эллен об этом месте не знает и вряд ли сюда полезет.
Взгляд зацепился за окровавленную простыню.
— Может все-таки стоит унести его куда-нибудь подальше?
— В пустыню? Поверь, с ним ничего не будет. — Тамзин отвлекся от книг и самоуверенно дернул уголками губ. — Как и со мной.
— Да как же! Эллен уже лишила тебя магии. Я не понимаю, как ты еще не рассыпался от старости.
— Раз не рассыпался, значит она забрала далеко не все. Расправимся с ней и сможем вернуться домой.
Его слова звучали так, будто он действительно в них верил.
— И как ты собираешься это сделать без своих джедайских сил?
— Нужно вооружиться. — Он вырвал лист из какой-то неприметной книги и положил во внутренний карман фрака. — И все хорошенько обдумать.
Тамзин помог мне выбраться из ямы-алькова, и мы вновь оказались в палаточном городке, только вот прежнего спокойствия в воздухе больше не ощущалось. Хотя бы потому что вокруг нестерпимо завоняло гарью, а темноту ночи разогнал полыхающий купол шатра, там, где мы в последний раз видели Эллен. Черным дым поднимался к небесам, затмевая мерцающие звезды.
— Ха! — Я почему-то вдруг обрадовалась, глядя на конус всепожирающего инферно. Судя по всему, артисты последовали моему совету и решили сжечь мертвецов. — Пироманы свое дело знают, Тамзин. Ты можешь ими гордиться.
Он сурово уставился на меня во мраке, освещенным пожаром.
— А теперь представь, какое состояние сейчас прогорает и сколько в это все было вложено средств.
Его сухие губы вытянулись в недовольную тонкую линию, и я удивилась, как он сейчас может переживать о чем-то подобном. Ведь мы стояли в самом центре хаоса; люди пробегали мимо нас, но нас не замечали. Метались в разные стороны, спотыкались и падали. Кто-то плакал, кто-то нервно смеялся. Кто-то убегал, садился в машины и уезжал, кто-то — напротив, бежал к шатру с огнетушителями и ружьями наперевес. А кто-то пытался спасти из пожара дорогостоящую технику: либо члены труппы, либо мародеры, решившие нажиться на чужой беде.
В этой суматохе мы с Тамзином помчались на стоянку к его старому «дому на колесах». Дверь внутрь оказалась не заперта.
— Может, того тебя сюда перенести? — спросила я, оказавшись в темноте его старой обители. Здесь так же пахло благовониями и какой-то протухшей едой.
— Нет, — гаркнул Тамзин и начал щелкать выключателем возле двери. Свет не включился, и ему пришлось пройти куда-то вглубь и начать ковырять в какой-то тумбе, чтобы, вероятно, достать свечи. — Он должен пережить все то же, что и я. Ощутить все то же, что и я. Если этого не будет, все изменится.
— Я все равно переживаю за тебя. Дым, огонь, пожар… Ты же задохнешься!