Возможно, помогая другим, он пытался искупить ошибки прошлого. А, может, и нет… И под его маской великодушного альтруиста скрывался злобный лицемер, помогающий детям лишь для того, чтобы они потом на него работали.
Правду можно было узнать только от Тамзина. Но так или иначе, истории о маге-альтруисте лежали за гранью моих представлений о добре и зле.
Также этим вечером артисты не упустили возможности вспомнить своих старых товарищей, которым пришлось покинуть труппу. Я искренне изумилась, узнав, что какой-то Хаборт и какая-то Эшли в свое время решили уйти из «Берг и Кейр» и поступить в колледж. Мало того, что Тамзин со спокойной душой их отпустил, так еще первые месяцы оплачивал им учебу.
Не человек, а кладезь сюрпризов!
Когда с празднеством было покончено и на город опустилась ночная мгла, я вернулась в трейлер Тамзина и провела пару часов, не выпуская мобильника из рук, поскольку мне постоянно названивал отец. Он почти умолял меня вернуться домой, но я отвечала отказом. Пришлось соврать ему, что сегодня я останусь у Салли, хотя на деле я даже не знала, как она там и что она помнит из того, что произошло. Вроде бы по заведенным правилам дружбы я должна была позвонить подруге, но, признаться, как-то не хотелось ни с кем разговаривать. Мыслями я была в другом месте и нервно размышляла о том, что ждет меня дальше.
Когда электронные часы показали полночь, я переоделась в домашнюю пижаму, погасила в трейлере почти весь свет кроме лампы на прикроватном столике и легла спать. Точнее, я упала головой на несвежую подушку, от которой слабо пахло тамзиновскими духами, положила рядом с собой часы Тамзина и под умиротворяющее и отлаженное щелканье механизмов попыталась провалиться в дремоту.
В конце концов у меня это получилось, правда, ненадолго, поскольку тишину ночи разорвало громким телефонным звонком, заставившим меня тотчас выпрыгнуть из постели.
— Имриш Каллем? — спросил встревоженный женский голос, когда я приняла вызов.
— Да.
У меня от страха сбилось дыхание, а все внутренности сжались в тугой узел. Я взглянула на часы: те показывали два часа ночи.
— Это Изабелл Санчес, из больницы. Извини за поздний звонок. Тут такое дело…
— Что? — с трудом выдавила я.
Изабелл замолчала. На заднем фоне что-то неприятно пищало и слышались встревоженные голоса. Как будто бы она звонила из операционной. Какой-то мужчина рядом с ней очень что-то очень звучно вещал, но из-за шума я не могла разобрать и слова.
— Улирих, он…
Изабелл опять отвлек мужской голос. Он что-то беспокойно говорил, она что-то быстро отвечала.
— Да говори уже! — вспылила я.
— Исчез.
Я сначала не поняла, что она сказала. Меня это должно обрадовать или сильно расстроить?
— Как?
— Улирих исчез из палаты. Я не знаю. Как будто растворился. Вещи остались, его нет. А затем у нас начали повально умирать тяжело больные пациенты и старики. За последний час мы потеряли уже восьмерых.
Я промолчала, пытаясь все осознать; как будто застыла на краю бездонной пропасти и смотрела вниз.
— Ничего не понимаю.
— Я подозреваю, что исчезновение Улириха и эти смерти как-то связаны, но предпочту думать, что это просто неудачное совпадение. — За беспокойным голосом Изабелл послышался какой-то грохот. Вероятно, кого-то везли на каталке. — О, еще одного везут. Мне пора, Имриш.
— Спасибо, что… — Она кинула трубку раньше, чем я договорила, — сообщила.
Я убрала телефон, и на барабанные перепонки надавила звенящая, почти мертвецкая тишина. Ее ничто не нарушало. Совсем. Ни гул холодильника, ни даже… Захлебываясь сгустившимся затишьем, я дрожащей рукой потянулась к золоченым часам, лежавшим на подушке.
Карманные часы Тамзина остановились в 0:54.
========== Часть 17. «Лазарь» ==========
Найти Томаса глубокой ночью, чтобы поделиться с ним самыми дурными опасениями, оказалось не так просто. Сначала я, как умалишенная, бродила по темной стоянке от машины к машине и разглядывала спящих артистов через окна, а затем, сообразив, что народ может спать еще и в палатках на площади, отправилась туда.
— Боже, что я делаю… — пролепетала я, обнимая себя за плечи.
Сегодняшняя ночь оказалась холодной, темной и ветреной. По какой-то причине не работали даже фонари на главной улице. Небо заволокло тучами. Площадь казалась мертвой и пустой. Софиты не горели, музыка не играла, люди не галдели, никто не смеялся, попкорн не хлопал и не жарился, а черные силуэты палаток благодаря разыгравшемуся воображению превратились в огромных монстров из ночных кошмаров. Без Тамзина здесь все выглядело по-другому.
— Тамзин…
Меня пронзило острой болью в районе груди, и та отозвалась резью в глазах. Но в этом не было никакого смысла. Под словом «исчез» ведь можно было подразумевать все что угодно. Такой человек, как Тамзин, не мог умереть. Но его часы — я все еще сжимала их в руке — красноречиво намекали именно на этот исход.
— Возьми себя в руки, Имриш.
Тщетно. Мои усилия успокоиться унесло прохладным порывом ветра, и я непроизвольно застучала зубами. Зря я, наверное, вышла из трейлера в пижаме, но возвращаться обратно уже было глупо. Так что я плелась невесть куда на деревянных негнущихся ногах, слушая шарканье своих шагов и собственное сдавленное хныканье.
А что, если Тамзин умер? Что тогда? Мало ли, как умирают маги. Вдруг люди вроде него просто растворяются в воздухе, когда за ними приходит смерть. Или, например, рассыпаются прахом. Изабелл сказала, что Тамзин исчез без вещей, но она не уточнила, была ли на кровати или возле нее на полу небольшая горка странного серого порошка.
Вдруг на этом правда все закончится?
Мне придется вернуться домой к отцу. Искать новую работу. И жить той жизнью, которая мне не нравилась, без перспектив и будущего; жить «правильно», как заставляли маму. Без захватывающих приключений и ярких эмоций. Без чувств, способных воспламенить душу. Казалось бы, я нужна была Тамзину, чтобы всего лишь спасти его от Эллен. Но это не так. Это не я нужна была ему. Это он был нужен мне. Как глоток свежего воздуха или как вода в жаркий засушливый день. Только осознала я это слишком поздно.
— Имриш? — За спиной послышались шаги. Свет от фонаря растянул по брусчатке мою скрюченную тень. — Это ты? Я думал тут какая-то собака скулит.
Я искала Томаса, но он сам меня нашел. От горя мысли текли медленно, так что я сначала обернулась и лишь потом уловила смысл его слов. Мне стало стыдно за «скулеж» и за пижаму. Хотелось сказать Томасу какую-нибудь гадость, но я просто показала ему часы.
— Что? — Он посветил мне в руку фонарем. Томас ничего не понял.
— Мне звонили из больницы. — Мой голос задрожал. В горле появился отвратительный привкус паники. — Сказали, что Тамзин исчез.
Тамзин, а не «мистер Кейр», как его тут все называли.
— Как это, «исчез»?
Из-за яркого фонаря в руке артиста я не могла разглядеть его лица.
— Исчез без вещей. Растворился. — Я потрясла протянутой рукой и всхлипнула. — И еще его часы остановились. Скорее всего, он…
— Не может быть, — мужчина перебил меня и опустил фонарь вниз, показав свое серьезное и бледное лицо, очерченное густыми тенями.
Если днем Томас был похож на диснеевского принца, то сейчас с растрепанными волосами, торчащими в разные стороны, он больше походил на медузу горгону в мужском исполнении. Причем, весьма грозного вида — палец в рот не клади.
— Он не умер. — Сказал Томас, будто пытаясь убедить в этом самого себя. Ветер подхватил его слова и унес прочь. — Он такими глупыми вещами не занимается.