И я ударила его ногой по колену. Удар вышел бы сильнее, будь я в обуви, но обуви не было. Так что после одного неудачного выпада, я начала нещадно топтать Тамзина по ступням и брыкаться, не скупясь на хлесткие ругательства.
Зарычав сквозь зубы, маг все-таки выпустил меня. Скорее всего — из интереса, чтобы посмотреть, что будет дальше, а не потому что я сделала ему больно.
Наверняка Тамзин думал, что я кинусь к двери и попытаюсь сбежать, потому что когда я схватила с тумбы ножницы и повернулась к нему, его лицо вытянулось в недоумении.
— Имриш? — выдохнул он.
— Кем ты себя возомнил? Кто позволил тебе контролировать всю мою жизнь?!
Я шагнула в его сторону, не совсем понимая, что собираюсь сделать. Убить его? Смешно. Для него любая рана — укус комара.
— Я тебе не живая кукла! Кто позволил тебе решать за меня?
— Имриш, ты можешь пораниться, — напомнил маг, отступая назад.
— Да насрать! — рявкнула я. — На мне и так живого места нет! Из-за тебя!
И я кинулась на него, замахнувшись длинными ножницами. Сжала их так сильно, что ладонь заболела.
— Ладно, я не спорю! — Выдохнул Тамзин, ловко уходя из-под хаотичных ударов. — Я действовал не лучшими методами. Но все для того, чтобы быть рядом с тобой. — Еще один удар просвистел мимо его лица. — Чтобы защитить тебя!
— Себя защищай, сука!
Он дергался и метался, как уж, попавший на горячую сковородку. Я не сомневалась, что он мог меня обезоружить и без помощи магии, но почему-то этого не делал. Как будто ждал, пока я выдохнусь, и скакал по комнате, выматывая меня, ловко перепрыгивая через сумки и края кровати. Похоже, его это даже забавляло.
Сквозь яростный морок я вдруг увидела книгу с Анри Гёстом, лежащую у кровати. Опять этот укоризненный взгляд на обложке. Непоколебимый, холодный. Сколько раз Гёст сражался с противниками, превосходящими себя по силе и числу? Достаточно, чтобы умереть, и все-таки каждый раз он спасался уловками. Мне следовало взять с него пример.
Так что правой рукой я сделала замах, а левым плечом врезалась в Тамзина, когда он отскочил. Само собой, от сильного толчка он не устоял, споткнулся об сумку и, охнув, повалился спиной на кровать. В этот момент что-то выпало из его жилетки. Я обернулась на звук и уперлась взглядом в зеркало.
Боже, что я творю? Кто это вообще? Ножницы блестят на свету, лицо перекошено. С той стороны зеркальной глади я не видела себя. На меня взирала Эллен, одержимая ненавистью. Призрак из прошлого.
Кто бы мог подумать, что ярость может захватить меня, как нестерпимый свет, от которого я ослепну. Пришлось тряхнуть головой в попытке отогнать наваждение. Опустить дрожащую руку, готовую нанести решающий удар.
— Тамзин, ты чего не защищаешься?
Я с посмотрела на него. Маг смирно лежал на кровати, крепко зажмурившись и вытянув шею, как будто показывая, в какое место нужно бить.
Он приоткрыл один глаз:
— Если тебе от этого станет легче, то я готов.
— Ты совсем больной? — Я перевела взгляд на руку с зажатыми ножницами и выпустила их. Они со звоном стукнулись об пол. — Больной. И я не лучше.
— Разве мы не подходим друг другу? — с улыбкой спросил он.
Почему-то в этот момент в голове всплыли слова сержанта Дайма, что было бы лучше нас с Тамзином изолировать друг от друга. Хотя бы на время. Я бы смогла разобраться в себе, своих желаниях и чувствах. Поняла бы, хочу ли я уехать, или это все дурное влияние мага. Да, это была здравая мысль, но она улетучилась, только я увидела маленькую темную коробочку на полу, выпавшую из жилетки Тамзина.
— Погоди-ка…
Маг попытался меня остановить и играюче опрокинуть рядом с собой, но я стряхнула его руки и подошла к неожиданной находке. Тамзин выругался на чужом языке.
Лишь оказавшись в моих руках, коробочка из невзрачного темнеющего пятна на полу превратилась в футляр для ювелирных изделий, обшитый бархатом.
— Ты серьезно? — Я озадаченно посмотрела на мага — он уже успел подняться с кровати и подойти ко мне. — Нет, этого не должно быть.
— Когда я говорил про женитьбу, я был вполне серьезен, — уверил он меня.
Его руки коснулись моих, и я рассмеялась, неожиданно и некстати.
— Что такое? — с улыбкой поинтересовался он.
— Забери это. — Я попыталась всучить ему коробочку обратно, чтобы он спрятал ее в жилетке и никогда мне ее не показывал. — Не нужно. Какая к черту свадьба, Тамзин? Я тебя знаю всего пару дней.
— Правда? — Он был настойчив, в его светлых бездонных глазах можно было утонуть. — А мне кажется, что мы уже давно знакомы.
— Это какое-то безумие.
Страх, гнев, смятение, грусть. Чувства закружили, быстро сменяя друг друга, как узоры в калейдоскопе. Я была дома, но все еще в ловушке Тамзина, пойманная в капкан из его уловок и бесконечного вранья. В таких безвыходных случаях, понимая, что другого пути нет, животные обычно отгрызают себе лапы, лишь бы спастись.
— Имриш, доверься мне. Я смогу сделать тебя счастливой. Дай мне шанс.
Он спрятал коробочку и тепло обнял меня, словно закрывая собой от всех невзгод. Но я не должна была ему поддаваться, верить и уж тем более давать какие-то шансы.
Как он мог вообще говорить о моем счастье, если сам был первостепенной причиной всех моих несчастий? Если бы он никогда не появлялся в городе со своей дурацкой труппой, то мама бы не соблазнилась на Тамзина, никуда бы не убежала и скорее всего все еще была бы жива. Если бы мама осталась, то не было бы никакого инцидента с Честером. Отец бы работал на прежней работе, а я бы, наверное, смогла пожить той жизнью, о которой ничего не знала. Возможно, если бы не Тамзин, я смогла бы познать всю прелесть долгих и крепких отношений. Уже бы обзавелась семьей. Возможно, не отгоняй он от меня людей, я не стала бы такой закомплексованной, дерганой фрикушкой, какой себя считала.
Боги…
Этот ублюдок должен был за все ответить! За все. Я захотела сделать ему больно. По-настоящему. Показать эгоистичной сволочи, что он не венец творения, спустить его на землю и размазать по ней. Доказать самой себе, что я не его игрушка. Мы равны. И я могу поступить с ним так же, как он со мной.
Я возжелала этого всем сердцем. Искренне. Обнадеживающе. Горячо. Мысль пронзила меня электрическим разрядом, заставив сердце биться громче боевого барабана. Я зажмурилась, сжала кулаки и сделала медленный вдох. Один, второй, третий. Руки стали горячими, как будто я только что окунула их в кипяток, а воздух вокруг стал наполняться сладкими запахами, пробиваясь сквозь удушающий тамзиновский парфюм. Вслед за запахом появились и звуки. Вдали зазвучала знакомая музыка, послышался смех, чьи-то шумные разговоры и даже хлопки жареного попкорна. Прохладный ветерок пробежался по ногам, а ковер затвердел и стал холодным, как камень.
Тамзин боязно отпрянул от меня, но рук с моих плеч не убрал.
— Что? — выдохнул он. — Невозможно.
Я огляделась вокруг: комната родительского дома исчезла и теперь по обе стороны нас с магом обступали полотняные стены карнавальных шатров с мерцающей впереди разноцветной полоска яркого света — многолюдной площадью, укутанной отсверками прожекторов и софитов. Над головой темнело небо, под босыми ногами асфальт. Так и не скажешь, что мы только что собирали вещи в моей комнате. Единственным напоминанием о доме стали бежевые домашние тапки на ногах Тамзина, теперь казавшиеся на нем крайне неуместными.
— Карнавал, — просипела я и не узнала свой голос. Он дрожал, был пропитан гневом. — Это первый день. — Странно, что я вообще знала, где мы оказались. Слова срывались с губ раньше, чем я успевала понять их смысл. — Тот самый злосчастный день, когда я зашла к тебе в палатку.
Я сделала несколько шагов вперед, чтобы получше взглянуть на площадь из-за закоулка, в котором мы оказались. Все вокруг походило на страшный сон. Снова те же прожектора, счастливые люди в масках и костюмах. Все такое знакомое и далекое одновременно. Я была уверена, что если покинуть площадь и прогуляться по главной городской улице, то я обнаружу еще не разгромленный офис “Вестника”, а многих своих коллег — живыми.