— Но я… послушай, Шоичи, я ведь ничего не получил. Она не позвонила мне, ничего мне не сказала. Да откуда я мог знать?
Шоичи растеряно почесал затылок:
— Так она ведь рассылает письма. Мне-то, ясное дело, теперь уже не светит, но от других я слышал, что она отправляет два письма: одно ученику, второе Его Божественному Величеству по давней традиции. Старикан, ясное дело, ничего не читает, но вот чтобы и ученик не прочел — такое я слышу в первый раз.
— Ей не приходило в голову, что я мог переехать? — не сдерживая сарказм в голосе, спросил Тошайо.
— Почта давно научилась разбираться с этими проблемами — они достанут тебя из-под земли, особенно если на конверте государственный штамп, — легко отмахнулся Шоичи. — Ты мог сам выбросить конверт.
— Я?! Слушай, Шоичи, я понимаю, что выгляжу дураком, но я не мог выбросить такое письмо, я читаю каждое, даже чер… даже гребанную рекламу.
— Тебя действительно волнует, куда делось письмо? — Шоичи явно потерял интерес к истории — он сделал еще пару глотков.
— Волнует ли меня письмо?! — воскликнул Тошайо. — Дай-ка подумать! Уже два года я мог бы заниматься стоящей работой, искать заказы в других городах, найти себе подмастерье и обучить его, в конце концов! И когда я узнаю о своем сказочном повышении? Когда старуха мертва?! Отличная шутка!
— Приятель, не злись, — Шоичи провел рукой по лицу, морщась от шума. — Ты ведь и без ее письма одолел паучиху. Настоящую паучиху, подумать только! Я тебе завидую. Раньше я завидовал тебе и хотел убить, а теперь хочу посмотреть, как ты все это вытворяешь. В чем секрет? Доедать кашу утром?
— Нет никакого секрета, — пробормотал Тошайо. До него постепенно доходил смысл слов Шоичи. Госпожа Рей уже два года назад дала ему высший ранг — средний он попросту перепрыгнул. Пока собственный ушами Тошайо не услышал эту фразу, он не мог до конца поверить, что наставница рекомендовала его Хикэру всерьез. Но теперь все сходилось. Старухе просто не пришло в голову, что Тошайо не получил ее письмо, потому что письма доходили всегда. Он и сам в это верил еще минуту назад! Все официальные бумаги вручали лично. Письмо могли получить родители. Почему они не сказали?
— Эй, приятель, ты совсем плох, — Шоичи подошел ближе вместе с запахом перегара и похлопал Тошайо по плечу.
— Мне надо идти, — Тошайо отступил, пораженный догадкой, и побежал по коридору.
— Куда ты, приятель?! — орал вслед Шоичи.
Отвечать ему Тошайо не стал. Зачем? Если такому навязчивому типу приспичит, он увяжется следом, а не увяжется — еще лучше. Нечего путаться под ногами.
В голове стучало: «экзорцист высшего ранга». Он может подать прошение и получить аудиенцию у придворного церемониймейстера, обсудить с ним все детали, а затем написать официальное письмо семье Его Божественного Величества с просьбой принять его на службу.
Он может уехать из страны и получить самые лучшие заказы. Купаться в деньгах, увидеть новых людей.
Может взять с собой Чи, забыть о постыдной необходимости жить в грязи.
В лифте Тошайо посетили сомнения. Встречу с Шоичи мог подстроить Хикэру. С демона станется убедить Тошайо в собственном величии. Так они и действуют — пробуждают худшие человеческие чувства, растят гордыню, а потом с ее помощью манипулируют, вьют веревки из послушной жертвы.
Но разве может демон подделать указ двухлетней давности? Зачем тогда ждать так долго? Да и Шоичи — его просто так не создашь. Обо всех записях известно императорскому двору, там будут копии. Если найдется доказательство, обвинять в этом Хикэру будет попросту глупо!
И зачем бы ему это? Он ведь уже подарил квартиру, деньги, пообещал влияние и славу…
Сердце билось в груди так быстро, будто Тошайо преследовал упыря через весь город. От волнения он задыхался. Экзорцист высшего ранга, когда ему нет и сорока. Если он найдет письмо госпожи Рей, если выполнит задание Хикэру, и если все пойдет гладко, без обмана, он не просто восстановит орден. Он сумеет восстановить веру. Разве не этому должен он посвятить свою жизнь? Не щадить сил, рисковать жизнью — все ради Создателя и его детей.
Первым делом, оказавшись на улице, Тошайо восстановил дыхание и при помощи молитвы очистил сознание от ненужных мыслей. Делать выводы и тем более строить планы рано. Он все равно собирался зайти за Чи, так почему бы не спросить у него, нет ли в семье секрета, который родители велели хранить от старшего брата. Действовать напрямую неуместно — если мать и отец не при чем, он зря разозлит их своим недоверием.
Тошайо нырнул в вагон метро, где ему часто становилось легче, и постарался успокоиться по дороге к школе Чи. Но люди, сидящие на скамейках, стоящие у поручней, прислонившиеся к дверям вопреки запрету казались чужими. Чуждыми. Тошайо ощущал неприятные ароматы их жизней: дешевый одеколон, запахи болезней, пота, грязи, несвежей еды. Он пытался вспомнить удивительное чувство единения, которое посетило его накануне, но не мог этого сделать — стоило попытаться, как накатывала тошнота.
Зачем сравнивать себя с ними? Ты трудился, бился за свое место, отдавал все без остатка брату и родителям, и теперь Создатель вознаградил тебя. Они же думают только о себе, им нет дела до соседей. Никто не уступает место старухе — они только отворачиваются, нисколько не заботясь о других. Ты лучше, гораздо лучше каждого из них.
От этих мыслей, которые накатывали волнами, как порывы во время шторма, Тошайо бросало в жар. Он шептал молитву вслух, пользуясь шумом вагона: стуком колес, ревом ветра из приоткрытых окон. Молитва была правильной, подходящей случаю — о смирении и равенстве, о гармонии, о том, что для каждого Создатель подготовил место в мире. Но мысль-паразит, осевшая в голове, прорывалась сквозь заученные фразы.
Он дважды проехал станцию: приходилось пересаживаться и повторять слова молитвы еще яростней. Если Шоичи увязался за ним, он, должно быть, считает своего кумира одержимым фанатиком.
Возле школы ненадолго мысли о славе и богатстве отступили перед беспокойством о брате. Хикэру повторил, что угроза семье была вынужденной мерой, и часть Тошайо — та, которую он изо всех сил усмирял молитвами, хотела верить в это. Если семь одержимых будут спасены или уничтожены, Чи окажется в безопасности. До тех пор у Хикэру остается право шантажировать Тошайо здоровьем или жизнью брата.
После того, как Чи вышел со школьного двора и махнул рукой, они направились в сторону кафе, где ели мороженое время от времени. Нужно было пройти квартал в противоположном направлении от дома родителей — там они оба чувствовали себя в безопасности. Как будто мать и отец не могли прийти и отчитать их за плохое поведение.
— Может сегодня просто выпить чай? — предложил Чи. Он был похож на юного Тошайо, коротко стриг волосы и донашивал одежду за семью предшественниками. Из-за смерти госпожи Рей, о которой он вынужден был рассказать брату, выражение его лица, обычно довольное в присутствии Тошайо, приобрело по-взрослому печальный оттенок.
— Нет уж, будешь есть мороженое как миленький, — ответил Тошайо.
— Ладно, — пробормотал Чи, и все-таки после заказа улыбнулся.
— Мне очень жаль, что госпожа Рей умерла, Чи. Сегодня я заходил к ней в дом. Помолился, чтобы ее душа нашла покой в загробном мире. Давай больше не будем говорить об этом сегодня? Я еще не до конца понял, что произошло, и не хочу…
— Ладно, — Чи не дослушал, а улыбка на его лице стала шире. Он будто искал повод не горевать о незнакомом человеке. Старался проявить вежливость, а сам был в мыслях уже далеко.
«У Чи есть право думать о других вещах, — мысленно укорил себя Тошайо. — Она была твоей наставницей, научила тебя всему, а ты пытаешься поскорее забыть о ее смерти».
— Я хотел спросить у тебя о важной вещи, Чи. Она связана с госпожой Рей, — начал Тошайо.
— О чем, братик?
— Может быть ты помнишь, чтобы наши родители получали письмо от нее?
— Письмо? Да, было письмо, — подтвердил Чи.