Господин Нобуо вышел на небольшое возвышение — подобие подиума — и ударил вилкой о бокал, издав достаточно громкий звук, чтобы разговоры утихли. Тошайо добрался до Хикэру, который нервно убирал руку в карман, а потом тут же доставал ее обратно, схватил под локоть и стал следить, что будет дальше. Госпожа Юми присоединилась к супругу. Вдвоем они произнесли впечатляющую речь, перечислив всех членов семьи Его Императорского Величества в порядке важности статуса и очередности престолонаследия, затем пожелали юной госпоже долгих лет, хорошего здоровья и благословения небес. Затем, торжественно подняв бокалы, они подали знак остальным, и все гости, которые присутствовали на приеме, а также все слуги, даже те, что стояли по углам с полотенцами наготове, пригубили вино.
— Впечатляет, — заметил Тошайо, поставив почти полный бокал на стол с устрицами.
— Я думал, ты напился, — сквозь зубы прошептал Хикэру.
— Да, я напился, — ответил Тошайо.
— Ты не пьян.
— Уже нет.
— Неплохо для человека.
— Стараюсь.
— Ты узнал все, что должен?
— Нет, я успел понюхать его, но мне нужно посмотреть на него внимательнее.
— Я могу помочь?
— Да, встань передо мной и помолчи, пожалуйста.
Несколько долгих минут Тошайо сосредоточенно разглядывал гостей, стараясь отрешиться от мира, доступного Второму Племени. Обычно он работал в местах, где людей почти не бывало, но таращится на Такаюки наедине с ним означало закричать о своих намерениях во всеуслышание. Поэтому Тошайо старательно дышал: вдох, выдох, пауза, вдох, выдох, пауза. Прислушивался к ударам своего сердца. Смотрел поверх голов, стараясь ослепить себя блеском украшений и нарядов толпы богачей Метрополиса.
Нужное ощущение пришло вместе с резкой головной болью — гул десятков душ оглушил Тошайо, пришлось прикусить губу и сжать несчастный стол с устрицами, чтобы удержать состояние. Затем, медленно переводя взгляд с одной души на другую, Тошайо нашел нужную ниточку и, не касаясь ее, проследил, где находится сердцевина. Господин Такаюки был похож на морского монстра — отростки его души ворочались в зале как щупальца анемона, задевая души других гостей, скромные и непритязательные.
Крылья, которые ожидал увидеть Тошайо, едва угадывались в массе жутковатых костяных наростов и редкого пуха. Один рог был отломан у основания, другой изогнулся настолько нездоровым и противоестественным образом, что был больше похож на торчащую из головы ветку.
Но глаза горели огнем, от которого веяло ужасом и смертью. Как только Тошайо встретился взглядом с Такаюки, холод смерти схватил за горло, пальцы одеревенели, а ступни обожгло так, словно он стоял на голом льду. Выдержав пару секунд, Тошайо постарался растянуть губы в дружелюбной улыбке и махнул рукой.
Такаюки отвернулся. Невозможно было сказать, понял ли он, что его увидели, или просто избегал общества назойливого гостя.
— Уходим, — сказал Тошайо.
— Уйти невежливо, — ответил Хикэру.
— Я увидел все, что должен, и не знаю, понял он это или нет, Хикэру. Идем, быстро.
Они бросили бокалы и побежали сквозь толпу, которая обсуждала, в каком платье именинница в последний раз выходила в свет. Тошайо придерживал Хикэру за плечи, не позволяя останавливаться, чтобы извиниться перед очередным важным гостем.
Выход из зала был в паре шагов от них, когда из него, улыбаясь шире главной магистрали Метрополиса, вышла павлинья спутница Такаюки. Она налетела на них, обнимая рукавами-перьями, и Тошайо сразу понял, что это приказ хозяина. Такаюки заранее отправил ее в коридор, где она ждала. Другой причины быть там у экстравагантной светской львицы не было, и тем более у нее не было причин хватать незнакомых людей.
Пока Хикэру начинал дежурное приветствие, пытаясь отстраниться, Тошайо положил свободную ладонь на спину женщины в области сердца, дернул собственную духовную нить, оборачивая вокруг красиво одетой фигуры и шепнул на ухо:
— У тебя секунда. Отпускаешь нас и живешь или умираешь, и мы уйдем без твоей помощи.
— Он убьет меня, — прошелестела женщина — ее голос звенел от напряжения, выдавая лисью сущность.
— Разворачивайся и иди за нами, — ответил Тошайо.
Кицунэ ловко обошла их и побежала следом, когда они вышли из арки и нырнули в коридор, заполненный лифтами.
— Лифт или лестница? — спросил Хикэру, оглядываясь в зал, где сквозь толпу к ним прорывался Такаюки. Другие гости вежливо обращались к нему с поклонами и приветствиями, но он уже пренебрег несколькими, и за ним тянулся ропот недовольных таким поведением мужчин и женщин.
— Окно, — ответил Тошайо.
— Вы рехнулись? — кицунэ в отчаянии обхватила лицо руками.
— У моего друга есть парашют, — сказал Тошайо.
— Какой еще парашют?! — Хикэру отступал от выхода, пятясь, будто от голодного хищника.
— Сейчас покажу, — ответил Тошайо. Все время, что у них было до подхода Такаюки, он возился с замком на окне, который сделали для того, чтобы проветривать помещение. Замок был надежным, но Тошайо хорошо знал, как использовать преимущество веса и обувь для того, чтобы попасть в закрытые пространства. Замок поддался, створка уехала в бок, печально поникла и упала в угол — Тошайо успел отпрыгнуть.
— Вы рехнулись! — кицунэ заметила приближающегося господина и нырнула за Хикэру, который сам едва стоял на ногах.
— Оба, ко мне, быстро, — скомандовал Тошайо. Хикэру подбежал первым, кицунэ колебалась, но видела, что Такаюки приближается, и тоже подошла к окну. Перья на ее платье потускнели, отражая страх.
— Что ты собрался делать? — в ужасе спросил Хикэру.
— У тебя ведь есть крылья, — сказал Тошайо.
— Да, но…
— У тебя есть крылья, а у этой дамы есть возможность спрятаться, когда ее никто не видит, и еще она может спрятать клиента, так что расстарается для нас. Верно, милая? — спросил Тошайо у кицунэ, которая стала кивать так часто, что потеряла несколько перьев.
— Я не смогу… — пробормотал Хикэру. Кожа на его лице бледнела — он терял маску, которая делала его похожим на человека.
— Да с какой стати? Здесь всего-то… несколько этажей. Тебе нужно пару раз махнуть крыльями у земли.
Не слушая возражений, Тошайо вложил руку кицунэ в левую руку Хикэру, сам схватил его за правую и встал у края окна. Им открылся превосходный вид на улицу. Жители Метрополиса укрывались зонтами от дождя и даже не думали смотреть вверх.
— Теперь, милая, тебе придется нас спрятать, — сказал Тошайо кицунэ.
Она прикусила губу — показалась пара острых клыков — и Тошайо почувствовал, как побежали по коже мурашки. Дикая магия древних божеств была грубой, но крайне эффективной. И работала надежнее любых новомодных оберегов и заклинаний.
— Теперь посмотри вниз, мой хороший, и подумай, когда раскрывать крылья. Готов?
— Нет, — прошептал Хикэру, белый, как мел.
Грим кицунэ, такой же бледный, делал их похожими на брата и сестру.
— Пора, — решился Тошайо, чувствуя приближающийся холод смерти, который обволакивал его поверх мурашек от магии кицунэ.
Он потянул их вперед, шагнул в пустоту, и они упали, держа за руки Хикэру. Кицунэ всхлипнула, но больше не издала ни звука. Красивая дорожка, деревья и пара распахнутых белоснежных зонтов приближалась так быстро, что Тошайо уже чувствовал удар. Он приготовился умереть, начал молитву, которой учила госпожа Рей, но в последний момент его тело подбросило вверх, поток воздуха сдавил голову, руку — она заскользила по руке Хикэру.
Шелест крыльев, которых Тошайо сейчас не видел, сопровождался медленным спуском. Раз, два, три — прошли секунды, когда они втроем были внизу, окруженные прохожими, не замечавшими их, несмотря на дождь, где их фигуры должны были казаться пустыми пузырями в потоках воды.