Это продолжалось долго. Не знаю, сколько. Но я смогла продержаться до того момента, как новый король разогнал Орден, а меня спасли.
Вернее, эти клуши из лечебницы думали, что спасли.
Кто в своём уме захочет жить слепой уродиной, прикованной к постели?
Долгие дни, недели, месяцы и годы я лежала в абсолютной тьме моей вечной слепоты и вспоминала. Я вспоминала о том, как была хороша, как барды воспевали мои прекрасные рыжие волосы и божественное тело, вспоминала о ласках мужчин… особенно одного из них.
Он был в отчаянии, как и я, этот мой бывший любовник. Я вдруг ощутила это так чётко через разделявше нас гигантское расстояние.
Наверное, слияние тел оставляет какую-то тонкую ниточку и меж душами. Иначе как я смогла его найти? Но с тех пор моя эта якобы «жизнь» заиграла яркими красками. Я начала говорить с ним. А он — мне отвечать. Он не узнал мой голос. Страшные увечья изменили его навсегда. Грех было не воспользоваться.
У меня было достаточно времени, чтобы думать. Фактически, только этим я и могла заниматься. И я придумала.
Изобрела заклинание, которое должно было меня спасти из моего унизительного существования. Для этого нужно было всего лишь новое тело. Очень, очень мощной колдуньи! Которая, падая, в бездну, сможет не разбиться, чтобы не повредить столь нужный мне драгоценный сосуд. Но при этом там, в бездне, станет совсем беззащитной перед Тьмой.
Я знала достаточно, слушая рассказы санитарок. Я знала, что есть такая колдунья.
Я знала, что если Мэган Роверт упадёт в объятия пропасти, Тьма поможет мне, и я смогу занять её разум.
И тогда для меня наступит новая жизнь. Я решила, что пожалуй, можно будет и Бастиана оставить при себе в качестве мужа. Мне нравилось, каким он был в постели. Вряд ли за десять лет растерял умения. Тем более, я уже побывала в его голове и думаю, смогла бы сделать так, чтобы муженек ел с моей руки.
Но я его недооценила… жаль.
Не хочу ждать, пока вы до меня доберетесь и свершите свое «правосудие». Или как вы там называете все эти попытки уничтожить всех, кто обладает неподвластной вам силой, всех, кто выделяется, кто смотрит дальше и может больше, чем те простые овцы и бараны, которых вы стрижёте, называя «подданными»
Лучше вернусь в объятия Тьмы.
Она уже меня заждалась»
Я отложила три мятых, неровно исписанных листка.
Мы с Милисентой переглянулись.
— Ты ей веришь?
— Ни капли, — говорит колдунья. — Надо непременно предать тело сожжению и развеять прах. А вот башню…
Совиную башню при помощи всех колдуний-учениц Милисенты, а заодно Малены и Темирэн, мы разрушаем до основания. А с ней скрываем от всего мира Печать, что станет сторожить Тьму.
Тэми с огромной радостью помогает нам избавиться от этого места. Говорит, что у нее оно вызывает очень плохие воспоминания.
Несколько десятков колдуний, собравшихся в круг… Саутвинг в тот день увидел незабываемое зрелище.
Это было удивительное ощущение — держаться за руки и чувствовать, как сила перетекает в магическом круге от Дочерей Тишины к Сёстрам Тишины, от них — к Хозяйке Тишины, королеве Тэмирен… а после щедрым потоком аккумулируется где-то в солнечном сплетении, у меня, Матери Тишины. Щедрой лавиной обрушиваясь на узор заклинания, начертанный на земле.
Постепенно колдуньи разошлись с площади одна за другой.
Мы остались вдвоём с Милисентой смотреть на выжженную угольно-чёрную проплешину на месте Совиной башни.
— Вы же знали всё с самого начала, — тихо проговорила я. — И про Райну. И про Темноту. Вы нарочно оставили меня наедине с Даниэль, когда она была одержима Тьмой. Но внимательно следили и пришли на помощь в нужное время. Сделали так, чтобы я узнала, что девушка ходила в лечебницу незадолго до этого, чтобы потом нужный кусок мозаики в моих руках лёг на нужное место. Намекали про архивы. Никаких сов не было в башне, когда мы пришли туда с Бастианом. И мой брат никак бы не мог так быстро оказаться на месте, если бы вы его не привели точно в нужное время. Так почему?
— Что — почему? — колдунья сверкнула зеленью глаз.
— Почему не сказали всё сразу? Что за тайную игру вы ведёте?
Милисента улыбнулась и накинула капюшон серебряного плаща на голову.