— Не понимаю, о чём ты! Какие ещё «деньки»? Я не собираюсь делать глупостей. Я буду очень осторожна — только посмотрю одним глазком и…
— Ну-ну. А знаешь, я тебе даже чуточку завидую! Бастиан был знатным сердцеедом в своё время. Самые искушённые колдуньи Ордена не могли устоять перед этими чёрными глазами. Не думаю, что время и заточение охладили его горячую кровь.
1.6
К себе я возвращаюсь настолько сбитая с толку, что пару раз промахиваюсь и попадаю то в коридор, то вообще в уборную.
Скидываю башмаки и бросаюсь на свою постель ничком прямо в дорожном платье, наплевав на хорошие манеры. Малена мне много чего ещё порассказывала, и события из учебников предстали в весьма неожиданном ключе.
Вот, значит, как.
У меня есть жених, которому меня сосватали в восемь лет.
Вернее, даже не так — Себастиан, который на тот момент был законным королём, потребовал меня себе в жёны у моего брата. Поскольку Дункан был главой рода Роверт и моим единственным законным опекуном, у него было право распоряжаться моей рукой. И скрипя зубами, он согласился. А потом, после того, как Себастиан попытался силой подчинить себе все непокорные ранее земли и уничтожить независимость лордов, просто-напросто поднял восстание и лишил короля его короны.
Возможно, я была бы королевой сейчас, если бы история пошла другим путём. Если бы Себастиан не угрожал убить свою старшую сестру Темирэн, возлюбленную Дункана, чуть ли не приставив ей нож к горлу. Этого поступка мой брат ни за что и никогда ему не простит.
И вот теперь Себастиан свергнут и находится в подземельях, без права увидеть когда-либо солнечный свет. Из любви к своей жене Дункан, по крайней мере, согласился пощадить её младшего брата и оставил ему жизнь. Хотя как по мне — так себе милосердие. Я бы, наверное, с ума сошла сидеть взаперти столько лет. Уж я-то знаю, что это такое — пока болела в детстве, тоже была больше похожа на узника одиночной камеры. Меня никогда никуда не пускали, так боялись за мою жизнь.
Неожиданная мысль пришла мне в голову. И с тех пор как я ни старалась, не могла выгнать её оттуда.
Значит, Себастиан жив.
И я не слышала, чтоб кто-то официально расторгал нашу с ним помолвку.
Так это что же, выходит, мы с ним до сих пор обручены?!
Вот так и получилось, что я стою перед этой чёрной, окованной железом дверью, с трясущимися поджилками и выпрыгивающим из груди сердцем, и мучительно думаю — сделать ли мне следующий шаг.
Я положила ладонь на чёрное дерево. Оно словно всё пропиталось стылой влагой и холодом, вечно царящим в этих жутких подземельях. По моему телу прошла дрожь. Бр-р-р! Кошмарное место. Как здесь может выживать человек?..
Выбор.
Именно он определяет нашу судьбу — не высшие на небесах, не предназначение, не жребий, выданный при рождении слепыми силами, которым нет никакого дела до нашего существования.
Какой сделать мне сейчас?
Разум подсказывает одно решение. Сердце — другое.
Кого из них мне слушать?
1.7
И в конце концов, мои сердце и разум решают пойти на компромисс.
Сердце уверяет, что это правильно — проявить сострадание и узнать, как там мучается столько лет бедный-несчастный узник, который, наверное, превратился уже в измождённый полудохлый скелет.
Разум подсказывает, что всё равно ведь не будет мне покоя, пока не узнаю разгадку, и лучше уже поскорее дать пищу своему любопытству, чтобы оно наелось и оставило меня в покое.
Итак — план следующий.
Перемещаемся по-быстрому за дверь. Смотрим на узника. С безопасного расстояния, разумеется. Своими глазами убеждаемся, какое счастье, что судьба отвратила от несчастной доли стать женой какого-то коварного старика… а стоп. Он же младший брат нашей Тэмирен?
На этом месте план немного забуксовал, и я начала проводить в уме примерные подсчеты. По всему получалось, что «старику» сейчас вряд ли больше тридцати. Он же потерял корону, когда ему было… восемнадцать?
Как мне сейчас.
Мороз пошёл по коже. Представила, если бы меня так в темницу, на всю оставшуюся жизнь. Я бы точно сошла с ума, как минимум. Ну, или озлобилась на весь белый свет. Так что скорее всего, меня за дверью ждёт озлобленный безумец. И страшный наверняка к тому же, как вурдалак, которые выползают по ночам с деревенских кладбищ мозги жрать. Ну, по крайней мере, так рассказывают пьяные деревенские мужики своим жёнам, когда объясняют, почему явились только под утро.