Павел держал в руках кружку. Чуть дрожала вода.
— Что ж не пьете?
Пил эту земли родной воду с родниковым холодком, с запахом сырого сруба: это еще от прежнего осталось — вкус воды старого колодца.
— Жарко, а вы в ватнике, — сказал Ваня.
— Куда ж я его дену? Гардероб носить с собою?
Ваня и Павел засмеялись, и смех-то похож, и глаза у обоих сузились, и, казалось, смеялись оба потому, как очень уж смешно, что они так похожи друг на друга.
— Еще воды? — сказал Ваня.
Павел допил из кружки.
— Хватит. Вода вкусная, лозой пахнет.
— Лозой? А ее срубили.
— Зачем же?
— С нее листья сыпались в колодезь, сор.
— Листья-то чистые… Но лоза отрастет. Не рубите… Глаза у тебя какие?
— Какие?
— Вроде бы мамкины.
— А вы разве знаете маму?
Рядом на стуле висела косынка ее.
— Сынок, а принеси-ка воды еще, не напился.
Ваня с кружкой выбежал на крыльцо, а Павел взял со стула косынку, прижал ее к лицу.
Пахнуло полынным теплом Настенькиных волос, сенокосами и жизнью другой… Жизнью другой… Вон там, за раскрытой дверью, у зеркала, столик отполированный, тахта, маково разъярченный ковер на стене, нет ничего, что зароднило бы в этой отчужденности.
Ваня принес и поставил кружку с водой на уголок стола.
— Глаза у меня папкины, и мама так говорит.
— Говорит!.. Как же она говорит?
— Иной раз поглядит только, а я знаю: про папку вспомнила… Садитесь. Мама и дядя Арсений скоро придут.
Павел сел на краешек стула, согнулся, призадумавшись: «Что ты? Жизнь-то уладилась. Хорошо. Главное, что им хорошо…»
— Устали? — спросил Ваня.
— Так это я… так… Рыбу ловишь?
— Ловлю.
— Сегодня на зорьке клевать будет хорошо. За бродом сейчас я таких голавлей видел! Гуляли. Приходи.
— Приду.
Павел поднялся, пожал руку сыну.
— Какая рука!
— Вот у вас рука — это рука!
Ваня долго глядел на руку отца с закоревшей ладонью, в мозолях и в морщинах, которые гадалки называют линиями судьбы и жизни.
«Не сердись», — подумал Павел и слегка сжал ладонь — резче и глубже стали эти морщины.
— Вот бы мне такую, — сказал Ваня.
— Эта рука как твоя была. Вот ты воды мне дал, другому — хлеба дай, дверь открой на стук поздний, укажи дорогу прохожему. Запомнишь?
— Да.
Ваня посмотрел на свои руки.
— А я чуть их не отморозил.
— Как же так?
— Рукавички потерял, а дедушка Посохин нашел и залатал. Теплые-теплые были.
— Жив ли дедушка?
— Схоронили.
— А внучка его Люба?
— Здесь живет.
— Она… она, как она глядит на тебя?
— Она хорошая, лучше всех.
— И ты будь с ней лучше всех.
Павел заслышал голоса и заторопился.
— Куда же вы? Мама и дядя Арсений идут, — сказал Ваня.
— Косу… косу я возле речки оставил, сынок. Не взял бы кто. Скажешь, что спрашивал я: покосить не надо ли?
— Да вот же они!
— Я сейчас… Приду скоро.
Павел не сразу свернул за плетень, остановился на миг… Вот она, Настенька! Приколота цветастая косынка к вьющимся волосам. Лицо от работы жаркое, загорелое, в малиновой свежести губы — смеется.
«Вот и поглядел. Разберись теперь, кто более прав имеет на эту жизнь. Тут, как лучше, так и должно быть. А лучше не мешаться, раз все забыто».
Так думал Павел, уходя по дороге.
Как мечтал он о воле! На все четыре стороны вышла ему воля. Да ведь и это великий дар — жизнь.
И Павел остановился. Стоял среди репейников за деревней. Тут и прилег. С больших лопушиных листьев проливалось солнце на землю с сухим быльем. А в синеве, от которой ломило глаза, вершины облаков насквозь были посеребрены.
«Куда я пойду отсюда? Некуда. Как уж есть, так и жить надо… Жить!»
«Жить пора… жить пора», — торопливо завторил во ржи перепел.
«Советчик ты малый». И Павел улыбнулся, закрыл глаза.
Настенька прислонила у крыльца грабли, Арсений — косу. Был с ними и Аверьяныч. Снял ружье, стер платком пот со лба и морщинистой шеи.
— К дождю парит.
— Сейчас чай пить. Пить хочу, — сказала Настенька.
Ваня уже собрал удочки: одна — бамбуковая, другая — из орешника. У Арсения были свои удочки — бамбуковые, составные, метра по четыре.
— Никак рыбу ловить? — спросил Аверьяныч.
— С дяденькой с одним. Он, мама, спрашивал: не надо ли покосить?
— Сами управимся. А чей дяденька?
— Не знаю.
Ваня взял удочки, лопатку и банку: еще надо червей накопать.
— Во какие голавли на броду гуляют!