— В свое время больше разбирался, что под пробками.
Она бросила в чемоданчик старую, перегоревшую пробку.
— Подать новую? — спросил Завьялов.
— Да.
Завьялов нашел пробку в ее чемоданчике с отвертками, с мотками изоляционной ленты, с розетками и кремово-белыми выключателями.
Он протянул пробку Насте. Она взяла ее, взглянула на него сверху.
Сутулится в своей безрукавке, вроде бы болен. Ненастно исхудавшее лицо, глаза тоскливые: так бывает, когда всё в прошлом. Дрогнули веки от ее взгляда.
— Что посмотрели так? — спросил он.
— Так… — Она снова потянулась к коробке на стене. — Кажется мне, земляки мы.
— Кажется. А может, так и есть?
— Что-то остается в душе. Вот и чувствую это родное. Да и говор наш. Угадала или нет?
— Интересно. Я из-под Ельни, — сказал Завьялов.
— Вот и угадала! И я из-под Ельни.
Она стала ввинчивать пробку — завернула покрепче, и в комнате вдруг как молния сверкнула.
— Во богиня! Да еще землячка!
Он хотел помочь ей слезть, но Настя сама спрыгнула с табуретки — засмеялась.
— Разобьешься.
— Ничего… А откуда — из-под Ельни-то? — спросила она.
— Слышала, Шафраново?
Настя села на краешек табуретки и стала закрывать чемодан. Сунула туда фонарик.
— Вот и все, — сказала она и поднялась. Молодое лицо бледно, скорбинки в свежих губах. — И я из Шафранова, — проговорила вдруг. Глаза ее замигали зеленым блеском. — Не узнали?
В самой середине лба ее — ря́бинка, как от дождевой капли в сухой земле.
— Настенька…
— Да.
— Неужели это ты, Настенька?
— Не забыли… — и улыбнулась — чтобы поверил, что это она, Настенька.
Еще девчонкой ее знал, давно, перед войной, и помнил он одно утро, прозолотилось сейчас в памяти тепло голубого неба над зеленью весенней травы, яркой, чистой в прозрачном воздухе.
Он шел по дороге, суженной разросшимися орешниками. А навстречу — она в белом платьице, на которое сыпалось рассеянное кустами солнце.
Остановились у куста шиповника с разжигавшимися из затененной листвы цветами.
— Где была, Настенька? — спросил.
Глаза с зеленым блеском, нежные в своей детской доверчивости.
— Контрольную сдавала.
— Сдала?
— Сдала.
— Молодец!
— В третий перешла.
Она обошла его по самой кромке дороги, где за кустами начинался ров со сквозившим холодком росы, и роса эта от мелькнувшего света Настенькиного белого платья будто взвихрилась вдруг среди травы снежной вьюгой… Вьюгой снежной замело тут потом вмерзшую в землю кровь.
Бывал и в войну на этой дороге Завьялов, с автоматом, в партизанском ватнике, глядел из-за березок на деревню.
И по сей день никто не знает о тайне одной далекой теперь ночи. Так думал Завьялов, что никто не знает.
После войны он часто бывал в деревне. Виделся с Настенькой: девушкой уже стала.
А потом приехал как-то — Настеньки нет. Уехала с матерью в Москву; будто дали им там за дворницкую работу комнатку в подвале.
Избу продали. Разобрали и увезли новые ее хозяева. Груды кирпичей на селибе, разбитый горлач и рамы оконные с уцелевшей половинкой стекла; всполыхнувшийся бурьян затаил под колючими листьями это стеклышко с бьющимся светом, что раз Завьялова даже ночью поманил этот свет. Свернул с дороги, распахнул бурьян, а там из стеклышка звездочка мерцает, переливается с ясной прозеленью.
Мерцают, переливаются с ясной прозеленью Настенькины глаза. Вот они перед Завьяловым — улыбнутся и загрустят.
— Где была, Настенька? — как тогда, спросил он ее.
— Контрольную сдавала.
— Сдала?
Опустила голову:
— Неужели так бывает?.. Лет-то сколько прошло!
— Постарел?
— Нет… Нет. А я и не знала, думала, живете счастливо.
— Спешишь?
— Не особенно.
— Да что мы стоим тут, — спохватился Завьялов.
Через распахнутую дверь комнаты видно, как горит люстра — отражается в темном окне.
Эту люстру часто с улицы видела Настя. Напоминала она о далеких праздниках. Были они или только снились ей?
На стене в комнате прикреплена винтовочная гильза, вилась из нее березовая былинка.
— Живая? — спросила Настя про березку.
— Живая.
— Можно посмотреть?
— Конечно.
Она вошла в комнату с холодно-серебристыми обоями. В углу, как сгорбленное, темнело кресло. Настя подошла поближе.
— В этой гильзе что же — земля? — спросила Настя.
— Земля.
— И поливаете?
— Несколько капель воды.