— Рисовать? — оживился поникший было Гор. — Это как?
— Знаешь, сколько нужно нарисовать геометрических фигур в строгой последовательности, чтобы получить возможность поднять костяного дракона?
— Э-э-э, нет.
— Много, — припечатал я. — Что Некромант, что Демонолог — оба бо́льшую часть времени проводят за выведением ритуальных фигур и формул.
— А в чем тогда разница? — заинтересованно протянул Эд.
— Некромант ещё владеет заклинаниями Смерти, типа Темная стрела или Смертельный взгляд, ну а Демонолог силен призываемыми существами и, теоретически, может вообще обходиться без маны.
— И что же выбрать? — нахмурился Гор.
— Сам думай, — я пожал плечами. — Зачатки магии Земли помогут тебе поднимать и упокаивать мертвецов, да и Каменную кожу на себя сможешь наложить. Ну а Демонолог практически не зависит от твоего резервуара.
— Если я выберу Некроманта, — Гор уже что-то прикидывал в уме, — то мне, хочешь не хочешь, придется увеличивать магический резервуар?
— Ну да, — подтвердил я. — Пока с резервуаром беда, придется пользоваться магическими накопителями.
— Спасибо, — задумчиво протянул Гор. — Буду думать.
Внимание! Обновление задания: «Доброе дело II». Процесс выполнения: 1/3
Так, с одним разобрались, осталось ещё двое…
— А правда, что ты поднял кадавра, который был похож на гигантскую сороконожку?
Макс походил на каплю ртути, которой сложно было долгое время оставаться на одном и том же месте.
Блондин, среднего роста, из расстёгнутого ворота выглядывает не то шрам, не то край татуировки.
Он точно далек от скрупулёзных подсчетов и вдумчивого планирования. Судя по ауре, Макс сильный огневик, и, кажется, я знаю, что ему подойдет.
— Не совсем. Его поднял Сиам, ученик Мастера Самди. А я использовал накопленную им энергию, чтобы уничтожить костяного дракона.
Пусть в действительности всё было немного не так, но вспоминать всю историю не было никакого желания.
— Круто, — присвистнул Макс. — А сложно их уничтожать?
— Все зависит от твоего класса, — усмехнулся я. — А чего ты хочешь?
— Ну не знаю, — огневик пожал плечами. — Меня, в принципе, все устраивает. Мне нравится огонь, даже получил частичное единение со стихией.
— Но тогда… — я нахмурился, — зачем тебе Тёмный факультет?
— Перспективно, — Макс широко улыбнулся. — Так вышло, что из-за Ков’Альдо мой род оказался на грани разорения. И если у Гора, — огневик кивнул на своего товарища, — есть еще пять братьев, то я единственный наследник, на которого возложены все надежды.
— Погоди-ка, — я, прищурившись, посмотрел на Макса, — ты хотел отомстить, так?
— Так, — довольно усмехнулся огневик. — И даже подобрался к Керну, но в последний момент передумал.
— И почему же?
— Услышал кое-какие сплетни, — Макс загадочно улыбнулся.
— И какие же?
— Например, про пожар в Лютиках, мэром которого был Шизор Лар’Тарго, — огневик загнул палец. — Про резню на меловом заводе, на месте которого располагалась арена Бадуша Лар’Тарго. Про настоящую гражданскую войну в Городе, развернувшуюся между Стальным Братством и Орденом Чистых…
— Эти-то тут при чем? — не понял я.
— О, — Макс криво улыбнулся, — Чистые — давние партнеры Ков’Альдо.
— Ясно, — покивал я.
Что ж, теперь стало ясно, почему наш ректор так быстро списал Ков’Альдо со счетов. Нападение Керна на Алексея произошло, как бы цинично это ни прозвучало, очень кстати.
— Это ещё не все, — в глазах огневика зажегся огонек злости. — Но перечисленного достаточно, чтобы сделать правильные выводы.
— И какие же?
— Дни Ков’Альдо сочтены, — с нескрываемым удовольствием ответил Макс. — А значит Цитадель ждет передел власти. Да ещё и эта война…
— И? — пока что я мысль огневика не улавливал.
— Боевые маги — будущая элита Цитадели, — убежденно произнес Макс. — Ну и военные ещё.
— Согласен, — кивнул Свелин. — У меня такие же мысли.
— Стихийники, конечно, хороши, — продолжил свою мысль Макс. — Но по статистике прошлых веков, Темные выживают в разы чаще — это раз. Они — самые сильные маги на Пороге — это два. Ну и их пока что мало — три.
Выживаемость, сила, уникальность — а парню не откажешь в логике!
— Значит, по расчету? — хмыкнул я.
— По расчету, — Макс снова улыбнулся, но я-то видел, что как бы он ни хорохорился, для него реально важно, что о нем подумаем мы.