— Катер! — закричал кто-то во дворе, где собралась кучка ребят.
Юрка выскочил из дому.
Высоко вскинув нос, отводя в стороны — слева и справа — волны, к берегу мчался торпедный катер. Юрка увидел белый помер на его борту, трубы торпедных аппаратов и командира на мостике. Катер сбавил скорость. Нос его опустился, рев моторов приутих, волны опали.
Несколько взмахов весел, и шлюпка доставила на берег военного с чемоданом. Двое матросов вынесли носилки, и минут через десять на них очутился Васек. Слабо покачиваясь, плыл он через поселок к губе.
Сбоку шли отец с матерью и Юрка, сзади валила гурьба ребят.
Матросы на шлюпке осторожно приняли носилки, поудобней установили их, чтобы не мешать гребцам, и весла взлетели вверх.
Ветер швырял в лицо брызги, толкал в грудь, мешал дышать. Юрка с отцом и матерью стояли на самом берегу и, не замечая, как волны хлещут по ногам, смотрели на губу.
Шлюпка быстро долетела до катера. Вот носилки с Васьком подняты вверх; взревели моторы, и торпедный катер, бросив на берег высокую волну, полетел к выходу из Якорной губы, к тонкой свечке маяка на краю мыса. Катер уже исчез за грядой сопки, утонул в дымке Баренцева моря, а три человека все еще стояли на песчаном берегу губы…
Через два дня ушел на промысел отец, и Юрка так и не сказал ему о случае на падуне. И без того хватало у отца забот и неприятностей. В самый последний момент, когда Юрка остался с ним наедине в каюте на сейнере, он даже открыл уже рот, чтобы рассказать.
Раскрыл, но губы произнесли совсем другое.
Юрка вдруг понял, что это не по-мужски и не по-товарищески — выдавать родного брата. Сказать, так уж сказать при нем. Юрке вдруг вспомнилось серое, нервное лицо Валерия и жест, которым он снял с гвоздя ружье: «На, стреляй…»
Нет, нельзя выдавать его… Никого нельзя предавать. А тем более брата.
Хватило ему и того, что произошло. Теперь небось раскаивается. И близко не подпускает к тайникам браконьеров.
И Юрка ничего не сказал.
Неделю спустя он увидел Валерия. Тот вылез из колхозной дорки с ружьем за плечами и большим узлом в руке.
— Совсем? — спросил Юрка, сидевший на причале.
— Ага, — Валерий улыбнулся. — Месяц производственного стажа набрал… Для начала ничего. А?
Юрка промолчал.
Он все вспомнил, и спина его неприятно похолодела.
— Теперь на сейнер… Глотку перегрызу бате, если не возьмет. — Валерий весело осклабился.
Юрка подозрительно посмотрел на брата:
— Сам ушел или как?
— Сам… Опротивело мне все. Уши от грохота заложило. Думал — оглох. Ну я потопал…
— Иди, — Юрка продолжал сидеть на причале.
Он глядел вниз, в воду. Небольшие боты беломорской экспедиции покачивались на малой волне, и Юрка видел сквозь просвеченную солнцем воду их винты на корме.
На лючинах первого бота «Олонка» рыбаки дулись в карты, ветер трепал развешанное на веревке белье. Из рубки гремела норвежская музыка: кто-то поймал волну и мотивы соседней северной страны неслись над устьем реки, путаясь в мачтах и снастях ботов.
Вода убывала, суда опускались, и, чтоб взобраться с них на причал, нужно было карабкаться по веревочному трапу на фок-мачте…
Глава 14. Конец
До вечера не видел Юрка брата. Встретил он его возле продовольственного магазина. Валерий, придерживая дядю Федю за локоть, шел по пыльной улице и говорил:
— Ничего… Я уже не маленький… Сам за себя отвечаю. Не бойсь, дядя… Да к тому же и батя в море…
«О чем это они?» — подумал Юрка, шагавший сзади.
— Отчаянная ты душа, — заплетающимся языком проговорил дядя, — далеко шагнешь… Только с меня не учись… Не касайся горлышка… А то все вот так пойдет. — Дядя рукой прочертил в воздухе спираль.
— Все можно умеючи, — сказал Валерий. — В нашем поселке мягко, песочек, свалишься с ног — не разобьешься, даже приятно полежать… Не то что в Нерпино… Камень.
— Но-но! — Дядя протестующе замахал руками.
Но Юрка-то отлично знал: Валерий нарочно напускает на себя ухарство.
Юрка замедлил шаг. Неловко было обгонять брата с дядей — еще скажут, что шпионит. Идти медленно тоже не мог — поневоле подслушиваешь их разговор. Юрка хотел уже нырнуть в проулок, но здесь Валерий заметил его:
— А… братишка! Ну иди-иди сюда! Бери дядьку с другого борта…
— Напоил? — шепнул Юрка, подойдя. — Денежками разжился?
— Ну-ну, Папуас… Поосторожней, — сказал Валерий и, словно спохватившись, шутливым, изменившимся голосом добавил: — Одна чекушка… Соблюдение морских традиций… С приходом, так сказать. Да и я уже ребенок старшего школьного возраста…