— А чего? — опять спросил Юрка.
Валерий долгим, изучающим взглядом посмотрел на него.
— Я вижу, тебе неплохо живется.
Юрка не понимал брата. Конечно, ему живется очень даже неплохо. К чему он клонит? Судя по его тону, это скверно, что ему так живется, и Юрка уклончиво сказал:
— Ничего… Не хуже, чем другим…
— То-то и оно, — вздохнул Валерий, — радоваться нечему… Слушай, — он вдруг резко повернул к нему голову, — ты бы хотел найти самолет Леваневского?
Юрка читал о жизни знаменитого полярного летчика, некогда спасавшего с льдины челюскинцев, и о его последнем трагическом полете. Как полетел он перед войной в Америку через Северный полюс, так и пропал без вести. И ледоколы выходили на поиски, и самолеты вылетали — не нашли. Ни колеса́, ни кусочка крыла…
— Здо́рово бы, — сказал Юрка, не очень уверенный, что самое важное сейчас — разгадать эту загадку. — Но ведь Леваневский погиб, кажется, где-то над Ледовитым океаном, у полюса, откуда он дал радиограмму, что один мотор выходит из строя…
— Верно, — сказал Валерий. — У тебя, браток, память отличная — все запомнил.
Потом Валерий рассказал, что в одной старой книжке прочел, что где-то в их местах потерпела крушение норвежская научно-исследовательская шхуна «Вега»; часть экипажа спаслась на шлюпке, вошла в одну из губ побережья, и потом все следы исчезли…
Многое вспомнил Юрка, но ни один разговор с братом не давал ему ключа к этому побегу.
Юрка был отходчив и особенно не сердился на мать. Как никогда, жалел он ее сейчас. И так у нее сердце плохое, вон как разнесло, одышка мучает; как проделает два километра по берегу к ферме, долго слова сказать не может и вся мокрая стоит, утирается платочком. А тут еще на тебе, других забот не было…
Вторая ночь прошла еще тревожней. Все в поселке знали уже о случившемся.
Старая саамка Лукерья из крайнего дома сказала, что видела, как три лыжника прошли рано утром возле ее дома и скрылись в сопках. Старуха пожевала бледными губами и показала, куда они ушли.
В школе заспорили: начать поиски или еще подождать. Учитель физкультуры Гришук убеждал, что Валерий — отличный спортсмен, хорошо ориентируется, погода стоит тихая и нечего тратить время на поиски: сами вернутся.
Пока в школе шли споры, Юрка с тремя дружками бежал на лыжах от сопки к сопке. Вокруг было много лыжных следов. Но кто знает, чьи они?
Часа через три стемнело; слабые сполохи сияния вспыхнули над головой, заструились, побежали по небу. Было тихо и безлюдно.
Задул ветерок. В лицо ударила крупка.
Пришлось повернуть к поселку.
Глава 4. Олени у дома
Когда подходили к Якорному, снегопад усилился. Ветер, дувший теперь в спину, нес их, как парусные лодки. Ребята разбежались по домам.
Двинулся к себе и Юрка.
Во всех окнах дома горел свет — не спали. Сквозь пелену мокрых хлопьев за ситцевой занавеской Юрка увидел в горнице темный силуэт матери.
Сердце его сжалось.
Он вдруг понял, что, может, никогда, никогда больше не увидит Валерия.
Юрка подъехал к двери, снял лыжи.
Дверная ручка сквозь варежки обожгла руку. Что скажет он матери? Отца нет — в океане, на печке дряхлый дед, у стола глупенький Васек и мама, и некому помочь брату.
А брат, может, вот сейчас, заблудившись, погибает от холода. Или со сломанной ногой стонет в тундре, и его слышат одни полярные волки да песцы…
А тут еще начинается пурга. Что может быть хуже пурги» в тундре!
Юрка встал на лыжи и побежал к переправе. Авось последняя дорка еще не ушла в Шняково.
Ему повезло. Полузанесенная снегом, она покачивалась на небольшой волне, терлась о сваи. В низенькой рубке машинного отделения громко зевал моторист.
С лыжами в руках прыгнул Юрка в дорку.
— Дядь Вась? — окликнул он моториста.
— Ага… Ты куда в такую погоду?
— Надо.
— Ну как, не объявились еще герои?
— Нет.
— Эко, право, дело. — Моторист опять зевнул.
— Езжайте, дядя Вась, — попросил Юрка.
— Время не вышло. Десять минут еще ждать. Я на расписании. Что, ежели люди рассчитывают на последний рейс?
Моторист говорил, не вылезая из рубки.
Юрка сел на сиденье и больше не произнес ни слова. Десять минут валил на него снег, залеплял лицо, лез за шиворот, а он даже рукой не шевельнул, чтоб отряхнуть его.
Моторист оказался прав: ко времени отхода в дорку спустились с брюги — причала со старыми складскими помещениями на толстых сваях — еще пять человек: зубной врач из поликлиники, редакционная машинистка и трое рабочих из мастерских.
Снег продолжал валить. Сквозь белую завесу смутно проступала плахта, гигантская глыба сопки с плоской вершиной по ту сторону Трещанки.