— У нас в школе есть два удивительных человека, — держа рюмку в руке, сказала Тамара Егоровна. — Два учителя, у которых никогда не бывает конфликтов с детьми. Не случайно у Евгении Ивановны — орден, Валя теперь — заслуженный… Выпьем за то, чтобы это можно было когда-либо сказать о каждом из нас!
— Я-то причем… — смутилась Евгения Ивановна.
— Притом, — сжала ей руку Валентина. — Вы — это все мы, вместе взятые.
— «Так будьте здоровы, живите богато!» — громко, нарочито фальшиво запел Бочкин. И умоляюще сложил руки перед Аллой Семеновной. — Аллочка, прошу! Нина Стефановна, дорогая! Ваш ангельский голосок — неизменное украшение нашего дружеского хора! Начнем с «Ромашек»? Или вспомним «Землянку»? Ведь наша Валя свет Михайловна вступила на педагогический путь, насколько я помню, в первый послевоенный год…
Скромная черноглазая Нина Стефановна Фортова, тоже словесник, а прежде, в памятную для Валентины пору, пионервожатая школы, тихонько запела, давая всем верный тон. «До песен ли ей», — с грустью думала Валентина. Как счастлива была двадцать лет назад юная Нина Ищенко, когда в школе появился новый учитель черчения, уже немолодой, перенесший тяжелое ранение на фронте, и они полюбили друг друга; как выхаживала она его все эти годы… А он бросил, уехал, не предупредив, не подумав о сыне.
Пришел с баяном Слава, сын Евгении Ивановны, тонкий в кости, светловолосый, с черными бровями над голубовато-серыми озерами глаз — в бабушку удался, в Анну Константиновну… Пили, пели, танцевали, разговаривали, и, как ни старался Васенька, все равно речь заходила о работе.
— …на основе полной механизации… десять тысяч голов ежегодно… строим, вторую очередь… К сожалению, не все от нас зависит: поставка телят, жом, мясокомбинат. Чуть что, нарушается весь ритм, — увлеченно рассказывал Володя румяному от вина физику.
— И от нас не все зависит, — толковал свое Ванечка. — Понимаете, есть умы многозначные, но и однозначные — тоже. Порой такое нежелание знать…
Алла Семеновна, в ярком трикотиновом платье, с крупными бусами «под жемчуг» — и все это удивительно шло к ее каштановым кудряшкам, чуть вздернутому носику и ямочкам на щеках, любовно поглаживая свои наманикюренные, в золотых перстнях пальчики, донимала Бочкина:
— Вы ужасно хорошо пишете о природе! Как биолог, я вас очень понимаю! Землю надо беречь!
— Ужасно — значит, нехорошо, — отбивался Бочкин. — Пощадите, Аллочка Семеновна, лучше споем! Не выношу дилетантской болтовни по всякому случаю!
— Почему дилетантской? — хмурила бровки Алла Семеновна. — Полагаю, у меня есть право на убеждения, мы все-таки люди интеллекта!
— Что значит интеллект, Алла Семеновна? — вдруг ввязался в их разговор физик. — Как, на ваш взгляд, учитывается сие качество? Измеряется количеством нанизанных на данный объект украшений?
— Не грубите, Иван Дмитриевич, — надула губки Алла Семеновна. — При чем тут украшения? Думаю, нужна определенная сумма знаний…
— Каких именно? И сколько? — не унимался физик.
— Разве тут могут быть какие-то правила, границы?
— Раз нет границ, значит, и определение весьма относительное!
— Интеллект — это, по-моему, умение мыслить, — робко заметила Нина Стефановна, вечная миротворица в их довольно-таки взрывчатом сообществе. — Вот наши предметы, русский и литература, всегда были трудными в преподавании, так как требуют работы, постоянных усилий. А мы не приучаем детей к этим усилиям…
— Вы хотите сказать, что пичкаете их знаниями, не вырабатывая умения мыслить? — сняв очки и размахивая ими, набросился на нее физик. — Человек должен уметь добывать знания, анализировать!
— Интеллект — это не только мысли, но и чувства!
— Вернее, способность мыслить и чувствовать в гармонии.
— По-моему, прежде всего гражданственность. И способность к сопереживанию, — твердо, будто ставя после каждого слова точку, сказала Тамара Егоровна.
— Можно? — подняла руку Валентина, которая с волнением вслушивалась в этот спор: господи, ну ясно же, что интеллект при всем — особый тип нравственности. Как это доказать только… Все обернулись к ней, стало тихо. — Безусловно, интеллект приходит с широкими знаниями, — сказала она. — Но что главное — сами знания или чувства, которые они порождают? Я думаю, чувства. Вот сегодня десятый «а» писал сочинение. Я успела прочесть лишь одно… Ваш Коля, — кивнула Нине Стефановне, — выбрал песню «Солдату́шки, бравы ребяту́шки, где же ваша слава?». Казалось, давно забытую, вообще не из нашего времени. Но за словами песни — чего я до сих пор, к стыду своему, не знала — стоит, оказывается, судьба одной из картин Валентина Серова. Художник видел, как разгоняли казаки мирную демонстрацию в тысяча девятьсот пятом году. Увиденное потрясло Серова, он создал картину… Сочинение Коли отличное. В нем — эрудиция, интеллект, гражданственность.