— Всех остальных вы отметаете напрасно, Света, — мягко сказала Валентина. — Вера Захаровна, в начальных классах, славная…
— Господи, она же пенсионерка! — отмахнулась Светлана. — Муж больной! Нужно ей! Все до лампочки!
Проводила их с крыльца, постояла, пока они надевали лыжи. Затем медленно, так и не надев шубу, в рукава, побрела по протоптанной в снегу тропе к своему дому — одноэтажные эти, щитовые, что и в Рафовке, дома тонули меж голубых сугробов. Хоть бы одно дерево!
— Быть может, вам лучше остаться, Ванечка? — повернулась к физику Валентина. — Побыли бы с ней…
— Не лучше, — грустно сказал он. — В общем-то я ей, как она выразилась, до лампочки. Разве не видите?
10
Не раз и не два побывали Бочкин и Валентина в «Заре», прежде чем как следует разобрались в обстановке. Люди работали самоотверженно, хозяйство действительно содержалось в относительном порядке, лучше других — хотя ой как много упускалось или существовало просто ради «престижа». Никитенко действовал по принципу: неважно, что будет, лишь бы показать себя первым! Поставили механизацию на фермах первые, но и забросили ее первые же. Пошла речь о механизированных токах — колхоз «Заря» прежде других оборудовал такой ток и с вывозкой зерна управился прежде других, но о токе тут же забыли, машины стояли раскрытые, в беспорядке.
— Так было весной и с торфоперегнойными горшочками. Налепили этих горшочков больше всех, а в дело не пустили. Сгнили горшочки возле сарая, в котором их делали, — сердито говорил Бочкин. — В общем, орудует наш Петр Петрович по поговорке: «Прокукарекал, а там хоть не рассветай!» И самоуправство какое, все решает единолично, правление лишь голосует «за», когда уже факт налицо. Бочкин был в глубоком гневе, он вообще готов был на кулаки идти против карьеризма, авантюры, всего, что-выглядело нечистоплотным, непорядочным. Прочитав материал, представленный им и Валентиной, редактор тут же куда-то исчез. Вскоре их вызвал к себе Сорокапятов — Ленчик, конечно, был там; статья лежала на столе у Ивана Ивановича.
— Этот пасквиль не пойдет, товарищи, — сердито напыжась, сказал Сорокапятов. — Вы неправильно ориентируете общественное мнение. Колхоз имеет достижения, а тут… — ткнул презрительно пальцем в статью.
— Достижения отмечены! — ринулся в бой Бочкин. — Они умеют выращивать зерно, в этом заслуга и МТС! Остальное раздуто! За любую цифру в статье поручусь головой!
— Никому ваша голова не нужна, — брезгливо поморщился Сорокапятов. И повернулся к Валентине: — А вам, товарищ Тихомирова, стыдно подставлять ножку собственному супругу. Вы же понимаете, что это такое. — Резко отодвинул от себя статью. — По головке не погладят. Прежде с него шкуру снимут, а потом уж с Никитенко.
— Газета — орган райкома партии и райисполкома. Своевременно выступить — значит, сказать о том, что руководство видит, против чего борется, — спокойно заметила Валентина.
…Сколько они пережили мытарств! Вначале Валентина посматривала спокойно: ну, не опубликуют статью, велика беда, они все же всколыхнули застоявшееся в «Заре» болото, Сорокапятов вдруг зачастил туда, и Никитенко не так уж самоуверенно смотрит при встречах… По мере того как на защиту статьи и против нее поднимались разные силы, увидала: все гораздо глубже, чем она думала, дело не только в «Заре» и Никитенко, речь идет о том, как работать и жить дальше, какие направления и линии в жизни района должны получить перевес. Первым за статью вступился Чередниченко, по его настоянию с материалом ознакомили всех членов бюро райкома. Капустин — новый завроно — пришел, конечно, в ужас от «каши, которую заваривает газета». Лямзин вообще не сказал ни да ни нет. Оказалось, что ни мнение, то лицо, характер, собственное мировоззрение или совершеннейшая бесхарактерность и безликость. Зато от души торжествовала Шулейко. «Цепляйте их покрепче за хвист, молодчиков! — басила на всю редакцию. — Хватит над нашим братом, бабой, изгиляться, ручки в брючки похаживать!»
Дома тоже было нехорошо, Володя сердился, почти не разговаривал. Валентина знала, что он вместе с Чередниченко провел несколько дней в «Заре», еще до возникновения этой взбаламутившей всех статьи. Николай Яковлевич заходил, к ним раза два, поужинать, по приглашению Володи; за столом, вопреки обыкновению, о делах не говорили. Курили на крыльце, и там-то уж, поняла Валентина, вовсю наверстывали упущенное! Как-то, прибирая на кухне посуду, она услышала через распахнутое окно отрывок разговора.