— Ей-богу, рехнулась, сумасшедшая!
Валентинка оторвала от себя Сашкины руки, покачиваясь, пошла за маячившими впереди возами. Она шла медленно и все-таки обгоняла тяжелогруженые подводы. Когда обходила переднюю, услышала начальнический басок Лапникова:
— Полвозика у меня во дворе сбросишь!
— Ладно, сброшу, — картавя на «р», отозвался возчик.
…Скинув пальто, Валентинка прижалась к теплому боку печки, прикрыла от удовольствия глаза. Всегда бы вот так — приходить домой, зная, что сделал стоящее, нужное. Пусть ломит руки, гудят от усталости ноги, не беда. Зато сено вывезли. Еще бы сейчас тарелку горячего супа, и ничего на свете не надо. Но и то, что супа нет, невелико горе. Есть хлеб. И еще кипяток — принесла тетя Настя.
За дверью брякала заслонкой Анна Сергеевна. Остро, головокружительно запахло мясным.
— Валечка, к нам ужинать! — стукнула в дверь Перова. — Екатерина Васильевна уже у нас.
— Сейчас, только умоюсь! — обрадовалась Валентинка.
В комнате Перовых было тепло, над столом горела большая висячая лампа. Огурцы, капуста, моченая брусника, сало… Перов, представительный даже в полосатой пижаме и поэтому, верно, особенно благодушный, кричал:
— Анечка, есть хочу зверски! Поторопись!
Перов достал из буфета графин, рюмки, заставил вместе со всеми глотнуть и Валентинку. Никогда прежде не брала она водки в рот, и сейчас все поплыло у нее перед глазами, словно она села на большую пеструю карусель. Какие вкусные щи! Как славно улыбаются эти сидящие за столом милые люди… и что в них не нравилось Валентинке? Только вот Иза капризничает. Шесть лет, а мать кормит ее из ложки. Девочка оттолкнула руку матери, щи вылились на стол… Перов не повел даже бровью. Катя не выдержала:
— Нехорошо так себя вести, Иза, ты уж большая.
— А ты молчи, дура толстомясая! — вдруг грубо сказала девочка. — Мама говорит, тебе и вовсе незачем к нам шляться!
Солнце потухло вокруг Валентинки. Перов, бледнея, медленно поднимался… Катя, всхлипнув, выскочила за дверь. Пошла вслед за нею и Валентинка, спиной ощущая, какая страшная нависла позади нее тишина.
Катя лежала на ее постели, рыдала в подушку. Услышав шаги Валентинки, подняла подурневшее от слез лицо:
— За что меня так, за что?
Валентинка молча села возле нее. Жаль было радостных минут, которые так плохо кончились, неловко было за Катю, за Перовых. Болела душа о Сашке: как он испугался за нее, там, у стога! А она оттолкнула его… Все-таки люди не умеют жить разумно и радостно. Нет, не умеют.
Наутро первой встретила тетя Настя:
— Вот тебе тетрадки, Валя Михайловна, завуч-то, Павел Иванович, просил хоть два урока приглядеть за ребятами Анны Сергеевны.
— А что с ней? Так плохо? — сразу вспомнив вчерашнее, встревожилась Валентинка.
— Спина у ей болит. Как застудится, всегда болит спина, — равнодушно ответила техничка.
Ученики в этот день вели себя тише, чем обычно, — наверное, тоже уморились вчера. Своим ребятам Валентинка дала письменное задание, решив побольше побыть в классе Анны Сергеевны. Записывала на доске примеры, спрашивала, все время прислушиваясь: как-то ведут себя ее озорники? И когда послышалось мерное, все усиливающееся гудение, подумала: «Они!» Открыла дверь в свой класс, там было тихо. Зато ребята Анны Сергеевны сидели красные, плотно сжав рты. Ясно, они гудели. Обрадовались свободе!
Сделав вид, что ничего не слышит, Валентинка дала им задание на дом, велела выполнить упражнение по русскому языку и тогда расходиться. Вернулась к себе, уверенная, что ребята разбегутся тотчас же. Какое-то время за дверью слышался шум, потом стало тихо… Она приоткрыла щелочку: дети работали, за столом Анны Сергеевны деловито восседал Виноградов. Валентинка осторожно отошла от двери: не надо, чтобы заметили, пусть все будет как есть. В ее душе словно проклюнулось невидимое теплое зернышко… не смять бы его, не убить.
17
— Спектакль вполне приличный, напрасно ты не пришел. Меня затащили десятиклассники. Звонила-звонила, тебя нигде нет, ни дома, ни в правлении. Такая жалость, что не посмотрели вместе! Ведь это все-таки редкость в нашем быту, Володя, — живой, настоящий театр! — Валентина так ждала мужа в этот вечер, полный воспоминаний, впечатлений, раздумий, так хотела побыть с ним, поговорить, что чуть не плакала от огорчения.
— Посуди сама, как я мог прийти? — оправдывался он. — Полдня в районе выбивали комбикорма вместе с Шулейко… На третьем участке неразбериха с привесами, год близится к концу. Всех усадил, сам с ними сел, разбирались, еле разобрались. — Владимир, вытираясь после умыванья, говорил сквозь полотенце, слова получались от этого не вполне внятными, Валентине стало смешно.