Водитель не оборачивается – он не ничего не услышал из-за своей дерьмовой музыки, и я тихо вздыхаю с облегчением. Наконец, я освобождаю руки, расправляя их в стороны, и опираюсь на дверь, действуя настолько тихо и осторожно, насколько возможно в данной ситуации. Взявшись за ручку, я делаю глубокий вдох, прежде чем открыть дверь и выпрыгнуть на шоссе. Попасть под машину – вполне реальная перспектива, но это риск, на который я готова пойти. Это определенно лучше, чем медленное убийство дубинкой или удушье руками какого-то жирного куска дерьма, сидящего на водительском сиденье.
Мое тело падает на асфальт, и сила удара выбивает весь воздух из легких. Беззвучный крик вырывается из моей груди и исчезает в ночном воздухе. Сигнальные огни его машины вспыхивают, когда он тормозит и сворачивает на обочину, заметив, что я вырвалась из его отвратительных лап. Фары мигают и отбрасывают блики на темный тротуар, когда он пытается развернуться. Боль пронзает мое тело, но у меня нет времени на восстановление сил. Если я не встану, меня либо собьет машина, либо он вернется за мной. Яркие огни приближаются, словно впиваются в меня своим взглядом.
Я заставляю свое тело двигаться, черпая силы из мыслей о возможном убийстве.
Вставай, сучка. Вперед. Он собирается прикончить тебя на хрен.
С трудом поднимаюсь на колени, и мои джинсы порваны там, где соприкоснулись с асфальтом при падении. Всё болит. Несмотря на хромоту, адреналин подпитывает мои движения, помогая добраться до ближайшего ограждения. Я перебираюсь через него, а затем ищу безопасное место среди деревьев вдоль шоссе. Ветви атакуют меня, когда я нарушаю их спокойствие. Мое горло напрягается, когда я сдерживаю крики боли, потому что не хочу, чтобы он меня услышал. Сердцебиение отдается болью в барабанных перепонках, этот громоподобный звук пробирает меня до глубины души.
Тот самый фонарик, которым он меня ударил, теперь пробивается сквозь тьму, проливая свет на стволы деревьев. Я падаю на землю, впиваясь пальцами в холодную почву, и цепляюсь за пустоту в поисках спасения. Свет скользит рядом несколько раз, прежде чем выключиться, но я не смею шевелиться. Возможно, он прислушивается. Ждет любого звука, который подскажет ему, куда следовать дальше. Продолжать искать меня.
Я остаюсь на земле столько, сколько могу. Земля и кровь пачкают мои каштановые волосы. Кровавые локоны кажутся почти черными, когда прилипают к моим мокрым от пота щекам. Даже они болят. Я переворачиваюсь на спину и делаю резкий вдох, когда адреналин заканчивается и всё тело охватывает боль. Ощущение такое, будто меня вдавливает в землю огромный вес. Я стону, потому что не могу поехать в больницу. Мне нужно ввернуться в Сомерсет-Хаус. Раны придется вылечить самой, как я делала уже много раз. Несмотря на то, как ужасно быть одной, это всё же лучше, чем полагаться на кого-то. Даже если я не следую необходимым советам. Или не оказываю себе достойный уход. Всё же лучше причинить боль самой себе, чем позволить это кому-то другому.
Это отстой, но я не буду этого делать, потому что у меня есть час, чтобы вернуться в центр трезвости, прежде чем меня закроют навсегда. А это означает возвращение в тюрьму. Так что да, давайте уже покончим с этим, сучки.
В воздухе витает запах чьего-то свежеприготовленного ужина, заставляя мой желудок урчать. Сытный аромат перебивает химический запах краски, которой я не так давно покрасил стены. Пахнет курицей и клецками. Мама готовила мне их – это было мое любимое блюдо. Но это было до того, как она поняла, насколько сильно презирает само мое существование, и перестала готовить то, что мне нравится.
Не обращая внимания на чувство голода и болезненные воспоминания о детстве, я провожу валиком с синей краской по стене, чтобы сгладить разводы. Я оставляю свою неуверенность в банке с краской, стоящей передо мной, глядя на след от последнего мазка. Иногда сложно бороться с моим ОКР1 – я придаю слишком большое значение некоторым вещам, но стена выглядит почти идеально. Очередным движением валика я убираю последний видимый подтек. Наконец то, что получилось, устраивает меня.
— Всё ли готово, мистер Эндрюс? — спрашивает домовладелица раздраженным тоном.
«Пошла ты на хуй», — хочу сказать я. — «Тебе нужна качественная работа или черти что?»
Но прикусываю язык. Выпустив на волю эту чудовищную часть себя, я не привлеку больше клиентов.
— Угу, — отвечаю я, опуская валик в банку. Капли разлетаются и окрашивают мой свитер в синий цвет. Их кондиционер был настолько мощным, что я чувствовал себя в Арктике, поэтому рад, что надел свитер. Если красить дрожащей от холода рукой, никогда не получится ничего хорошего. Мне уже приходилось отменять работу из-за этого. Теперь я всегда беру с собой сумку со свитером и майкой на случай, если в домах будет слишком жарко или слишком холодно.