Она того стоит.
Весь этот опыт того стоит.
Я сжимаю рукой ее горло, когда она лезет рукой в карман и достает ухо. Ее язык выскальзывает изо рта, и она облизывает раковину, а затем прикусывает мочку. Мои губы непроизвольно кривятся от отвращения и замешательства, потому что странное возбуждение зарождается во мне при виде ее рта на ухе, которое я отрезал от тела мертвого парня. Она стонет в это ухо, когда кончает. Ее пизда сжимает меня так сильно, что из края вырезанной кожи капает кровь. Это напоминает мне разрезанный тюбик зубной пасты.
— Кончи для меня, косточка, с двумя членами внутри тебя.
Теперь двойное вагинальное проникновение приобретает для меня совершенно новое значение. Я не думал, что мне это понравится, но как мы видим, мои яйца сжимаются от собственных отвратительных слов.
— Подожди! — говорит она и ловит меня за мгновение до того, как я намереваюсь сорвать с себя эту кожу и войти в нее.
— Что? — спрашиваю я, когда она делает шаг вперед и отстраняется от меня... нас...
— Кончи мне на лицо, — выдыхает она, падая на колени передо мной еще до того, как я успеваю ответить. Когда она смотрит на меня голодными серыми глазами, я не могу не дать ей то, чего она так хочет.
Я позволяю своей руке расслабиться вокруг основания, собираясь снять кожу, но она останавливает меня. Прикусив губу, она обхватывает меня через него. Кожа растягивается вокруг моей набухшей головки, и усиливает удовольствие с каждым движением руки. Я запускаю руку в ее волосы и притягиваю ее ближе к себе. Она открывает рот, высовывает язык и ждет, пока я разрисую ее лицо.
— Я сейчас кончу, косточка. Я хочу покрыть спермой твои чертовы губы, — рычу я.
Брызги спермы, смешанной с кровью, попадают ей на щеку, и она поворачивает голову, чтобы поймать ртом следующую струю. Ее глаза закатываются от удовольствия, вызванного не чем иным, как моим освобождением прямо из франк-член-штейна.
После того, как я кончил ей в рот, я пытаюсь успокоить свое учащенное, прерывистое дыхание, чтобы обдумать нашу ситуацию.
— Что ты собираешься с этим делать? — указав на ухо, зажатое в ее ладони, спрашиваю я.
Она смотрит на меня, проводя языком по губам.
— Мы не можем оставить его здесь, поэтому я решила, что могу оставить его ухо себе.
— Это не потерянный щенок. Ты не можешь забрать его домой.
Она надувает губы.
— Серийные убийцы постоянно хранят трофеи.
— Да, и чем это для них оборачивается? — огрызаюсь я.
— Но... но у Ван Гога нет ушей, — она игриво ухмыляется.
Я тяжело вздыхаю.
— Ладно, можешь оставить ухо себе.
Я бы сделал для нее всё. Серьезно. Но теперь мы должны отвезти ее домой.
Мысль о том, чтобы оставить ее в этом реабилитационном центре, разрывает мне сердце. Несмотря на то, что ее окружает смерть, я никогда ни с кем не чувствовал себя настолько комфортно. В окружении полном смерти и разрушения я никогда не ощущал себя таким живым, как рядом с ней. Я не готов расстаться с этим чувством.
Мы вернулись в лагерь пешком, который находился всего в нескольких милях от места нашего последнего убийства. После недолгих попыток, я заставил завестись свою дерьмовую машину, которая уже на последнем издыхании, довезла нас до дома. Я заезжаю на парковку Сомерсет-Хаус как раз в тот момент, когда солнце окрашивает небо в серый. Как и наши глаза.
— Спасибо за всё, — говорит она, собирая свои вещи. — Это было очень классное первое свидание.
— Значит ли это, что я могу снова тебя увидеть? — спрашиваю я.
Она пожимает плечами и поворачивается ко мне.
— Это зависит от обстоятельств. Я выхожу отсюда через три дня, и меня не помешало бы подвезти.
— Не усвоила урок насчет автостопа?
Улыбка расплывается на ее идеальных губах.
— Не-а.
Когда она наклоняется ближе, чтобы поцеловать меня, я чувствую запах крови. В темноте мы не заметили маленького красного пятнышка на ее щеке. Я поднимаю большой палец и стираю засохшую каплю с ее кожи, а затем облизываю его. Не вижу причин скрывать свои странности рядом с этой женщиной. Впервые в жизни я могу быть самим собой.
Прежде чем я успеваю проглотить металлический вкус, она притягивает мои губы к своим и находит языком кровь. Как мы уже неоднократно делали прошлой ночью, мы делим награду между собой.
Да, думаю, что увижу ее снова.
«Серия убийств, потрясших общественность в этот день в прошлом году, до сих пор свежа в нашей памяти. Убийца, получивший прозвище «Хэллоуинский Жнец», оставил после себя след насилия и необъяснимой жестокости. У нас нет никаких сведений о личности нападавшего, и мы не знаем, продолжит ли он свою политику террора в этом году. Департамент полиции настоятельно рекомендует всем местным жителям не подвозить людей, которые пытаются остановить вас на обочине дороги. Не останавливайтесь...»