Он намеренно пропустил объёмный раздел в текстах летописи, поскольку там, в основном, речь шла о различных сражениях войск Добра и Зла — в данный момент исследователя интересовало иное. Пролистав страницы до окончания Войн Пламени и Оружия, Дезмонд понял, что про Амулет Огня практически ничего не было сказано: он представлялся чем-то вроде легенды, но доподлинно никому не было известно, существовал ли данный артефакт. В книге сей факт объяснялся тем, что участникам Совета Магов, создавших древний магический предмет, было запрещено говорить о нём с кем-либо.
Выбравшись из собственных размышлений, Дезмонд, больше на удачу, чем для чего-то конкретного, перевернул страницу и увидел новый раздел. Прочитав его название, украшенное сложной вязью, он едва не подскочил на месте: «Драконы Мира» — гласила надпись. А дальше… Дезмонд наконец-то нашёл то, что искал, поскольку раздел содержал подробную классификацию известных на тот момент крылатых ящеров с их детальным описанием и довольно-таки годными рисунками. Почувствовав, что близок к цели, как никогда, воодушевившийся полуэльф начал бегать глазами по буквам и абзацам, выискивая нужного ему ящера. Много времени это не заняло, поскольку в первой же части, которая рассказывала о множестве самых разных и удивительных Драконов Стихий, он обнаружил довольно чёткое изображение магического существа, похожего, как две капли воды, на ждущего в роще. Дезмонд, уже уставший от поисков, сразу взбодрился и поспешил узнать, наконец, что же за зверь ему повстречался.
Оказалось, что новый знакомый везунчика-полуэльфа являлся Огненным Драконом. Данный вид был одним из самых сильных и выносливых ящеров, а в полёте с ними вряд ли кто-то мог сравниться скоростью, грацией и ловкостью. Также, по преданиям, найденным летописцем — одним их авторов книги — эти волшебные создания считались носителями могущественной драконьей магии в сочетании с силой самой огненной стихии. И, что было не менее интересно, Огненные обычно не вступали в близкий контакт ни с эльфами, ни с людьми, ни с представителями любых других рас, предпочитая подобному общество своих собратьев и не доверяя остальным. От новой информации мысли Дезмонда пускались в хоровод, и у него в голове не укладывалось, почему такой великолепный, обладающий несравненной властью зверь, который должен был сторониться Дезмонда, вдруг принял и его, и помощь, позволив увидеть свою слабость. Более того, ящер вступился за короля перед другим драконом, пусть и Синим, предпочтя компанию совершенно незнакомого для него чародея. Всё это представлялось очень и очень странным, и Дезмонд решил быть ещё осторожнее и осмотрительнее, чтобы не наломать новых дров.
Помимо характеристики способностей и особенностей, засыпающий прямо за столом полуэльф обнаружил наиболее важную, на тот момент, информацию — питание гостя. Новость вызывала смешанные чувства, потому что, с одной стороны, тот был безопасен, а, с другой, получалось, что надо было где-то добывать рыбу. При должной подготовке можно было попробовать доставать её магией, поскольку тех запасов, что находились в распоряжении энийцев, не хватило бы на то, чтобы прокормить дракона.
Дезмонд припрятал бесценный сборник в шкафу и устроился на диване — спина, и правда, уже нещадно ныла. Не совладав с усталостью, он на несколько часов провалился в желанное забытьё.
Проснувшись через неопределённое количество времени, Дезмонд первым делом глянул в окно и несказанно обрадовался тому, что до вечера немного времени ещё оставалось. Только разлепивший веки полуэльф сразу понял, что Алатиэль заходила, поскольку он был бережно укрыт тёплым пледом.
Для начала Дезмондом было принято решение не торопиться. Он хотел всё обдумать ещё раз — спокойно и без спешки. Сил после отдыха немного прибавилось, хоть голова и немного болела после дневного сна. Загвоздка заключалась лишь в том, что, помимо дела, практически полностью захватившего мысли короля, были и другие (государственные, в том числе) — не менее важные и срочные. Взвесив несколько разных вариантов и комбинаций, Дезмонд выбрал, как ему казалось, самый подходящий путь: сначала он собирался навестить Аранэль, затем — наведаться в ближайшее селение, дабы оценить, насколько эльфам удавалось войти в привычное течение жизни и, наконец, незаметно проведать дракона.
Заглянув к Ирдису и оповестив того о своих дальнейших планах, немного набравшийся сил полуэльф уже собирался отправиться в путь, когда был остановлен внезапно появившейся супругой. Он устыдился того, что потерял бдительность и не услышал шагов — так был поглощён собственными размышлениями.
— И куда это ты направился, м? — Алатиэль наткнулась на мужа в коридоре, когда как раз направлялась к нему — проведать и, если тот уже проснулся, то вытаскивать из кабинета.
— Алатиэль! — как можно непринуждённее и расслабленнее приветствовал изогнувшую в ожидании бровь эльфийку Дезмонд. — Как и обещал, поспал, освободился и собираюсь заняться делами.
— Да ну? — конспиратора в таких вопросах из него не получалось, и Алатиэль не поверила его тону, насторожившись такой внезапно проснувшейся деловитостью.
— Конечно, — вынырнув из своих мыслей и полностью сконцентрировавшись на ситуации, Дезмонд осознал, что почти попался.
Вздохнув, он попробовал исправить своё шаткое положение и сказал, не отрывая взгляда от супруги:
— Послушай, родная, всё хорошо, правда. Просто нужно прогуляться: ты же знаешь, как мне тяжело бывает сидеть здесь, — умоляюще заглядывая в глаза жене, сказал Дезмонд. — Заодно и проверю ближайшую деревню — вдруг им что-нибудь нужно.
Алатиэль оценивающе смотрела на своего избранника, сложив руки на груди и раздумывая над тем, насколько можно было ему верить: судя по недавнему отсутствующему взгляду, хитрый чародей что-то задумал. Но не успела она и слова сказать, как Дезмонд продолжил начатую мысль:
— Сейчас мы можем вдвоём навестить Аранэль. Оставлю вас общаться, а сам съезжу по делам. Что скажешь?
Этот аргумент смягчил и даже успокоил, потому как Дезмонд заботился о невесте погибшего друга и старался всячески ей помочь, чем только мог. Несмотря ни на что, троица успела сплотиться, помогая друг другу переживать общее горе. И даже Алатиэль, знавшей Торвальда гораздо меньше, чем её муж и подруга, было очень тяжело: она успела по-дружески полюбить храброго, спокойного и невероятно доброго человека.
То ли от несколько приободрившегося вида супруга, то ли по другим причинам, но Алатиэль приняла условия мужа: после похода в нём стали заметны какие-то неуловимые, незначительные, но перемены. Было видно, что Дезмонда тяготило постоянное повышенное внимание к его персоне со стороны семьи и неустанная опека, и это становилось ещё одним аргументом в пользу того, чтобы дать негласному, но самопровозглашённому дворцовому узнику хоть немного свободы — в последнее время кто-то постоянно находился рядом на случай, если тот сорвался бы. В конце концов, он смог сам совершить путешествие на Совет, и вернулся целый и невредимый. И, помимо всего прочего, слово Дезмонд сдержал и поспал.