Зал с воодушевлением рукоплескал;
Среди гостей неожиданно оказалась Дыбина. Она вышла на сцену, с достоинством наклонила голову и вернулась на свое место.
— Если бы она была в жюри, нас бы точно выпихнули на общегородской смотр, — шепнула Кристина.
Однако Нонна Максимовна не являлась членом жюри, а находилась в зале просто как зритель. Она сидела в кресле совершенно неподвижно, и ее равномерно завитые букли сзгши напоминали парик, висящий на болванке.
Торжественная часть наконец закончилась. Светлана объявила первый номер — фольклорный ансамбль одной из школ района.
На сцену выбежали маленькие девочки в вышитых рубашках и разлетающихся юбочках, а следом мальчики в сапогах и лихо заломленных набекрень фуражках. Девчонки дружно и громко притоптывали ногами, обутыми в красные туфельки, парнишки сосредоточенно ходили вприсядку вокруг своих партнерш.
Танец закончился так же неожиданно и быстро, как начался. Не успела последняя пестрая юбочка скрыться за кулисами, Светлана уже вновь стояла у микрофона.
Поначалу Ася смотрела на сцену внимательно и с интересом, но после пятого номера ей стало скучно. Дети выступали четко и слаженно, были отлично и дорого одеты, но в их песнях и танцах напрочь отсутствовали живость и непосредственность, вытесненные многочасовой, суровой муштрой.
«Мои будут выглядеть точно так же», — обреченно подумала Ася и вздохнула.
Тронула ее лишь одна девочка, исполнявшая под гармошку народные песни. Худенькая, стройная, как тополек, с длинной русой косой, спускающейся ниже пояса, она так умело, по-взрослому держала паузу и в то же время пела настолько искренне и пронзительно, что на глаза невольно наворачивались слезы. И песни ее были грустные, протяжные, о нелегкой женской доле.
Девочке долго хлопали и даже кричали «Браво». Видимо, она привыкла к успеху, потому что кланялась не спеша, с достоинством, придерживая рукой свою роскошную косу.
Ася дождалась, пока юная певица покинет сцену, и вышла из зала.
За дверью артистической было подозрительно тихо. Ася осторожно заглянула вовнутрь.
Девочки сидели кучкой, сгрудившись вокруг Маши, а та, раскрыв старый, потрепанный томик, вполголоса нараспев декламировала:
— …Я слышу шум. — Синьора, уходите
Из этого гнезда заразы, смерти,
Оцепененья. Власть, которой мы
Противиться не можем, наши планы
Расстроила. Иди же, дочь моя,
Твой муж лежит здесь мертвый так же, как
И граф Парис. Идем скорей, тебя
Я помещу к монахиням в обитель.
Не спрашивай подходит стража к нам.
Идем, идем же, добрая Джульетта…
Лица у девчонок были серьезными и сосредоточенными. Позади всех у окна стояла Диана с заново накрашенными глазами и тщательно наложенным гримом. Она шевелила губами, беззвучно повторяя про себя то, что Маша произносила вслух.
Ася на цыпочках, стараясь не обнаружить своего присутствия, сделала несколько осторожных шагов и укрылась за шкафом.
…Что это
У милого в руке? А! Склянка с ядом!
Вот как с собой покончил он… О, жадный!
Ты выпил всё, ни капли не оставил,
Что помогла б мне за тобою вслед Отправиться. —
Прильну к твоим губам:
Быть может, есть на них довольно яда,
Чтобы меня убить. — Они теплы!
…Шум! Ну, так я потороплюсь. О счастье:
При нем кинжал! Вот где твои ножны.
Заржавей там, а мне — дай умереть…
Маша хотела читать дальше, но Диана неожиданно перебила.
— Погоди, я не понимаю. — Она протиснулась вперед. — Что у них обоих, крыша поехала? Им же так мало лет, вся жизнь впереди, а они травятся, закалываются…
— Дура ты, — резко проговорила Алена — они друг друга любят.
— Не верю я в такую любовь. Это все Шекспир придумал, а в жизни иначе.
— Да ты-то откуда знаешь, как в жизни? — насмешливо проговорила Маша.
— Знаю. — Диана мрачно глянула на подругу. — У меня сестра сначала с одним парнем встречалась, стихи ему сочиняла, ночью слезы лила в подушку, а как он в армию ушел, у нее теперь другой, с «мерсом».
Она обвела взглядом притихших девчонок и добавила с сознанием собственной правоты;