25
В прихожей стоял Степка и сосредоточенно разглядывал отпечаток своей ладошки на зеркальной дверце шкафа-купе.
— Только Нинюсе не говори, — шепотом попросил он вошедшую Асю, — а то она будет ругаться. Я сотру потом.
— Хорошо, не буду, — Ася расстегнула пальто, — папа у себя?
— Он ушел.
— Как — ушел? Куда?
— Не знаю. Ему кто-то позвонил. — Степка прижал к зеркальной поверхности другую ладонь.
— Давно?
— Не знаю. Кажется, недавно.
Ася размотала длинный пушистый шарф.
— Как насчет катка? — спросил Степка и подышал на оба отпечатка.
— Идем. Завтра с утра.
— А ты накачалась?
— Немножко.
— Значит, ты теперь сильная?
— Как слон. — Ася улыбнулась.
Как хорошо все получилось. Лучше и не придумаешь. С Лешкой они помирились, и вернуться она успела вовремя — Сергей ничего не заподозрит. Интересно, куда это он сорвался так срочно в субботу вечером? Снова дела? Ну, пусть, пусть занимается своими делами, ей от этого только спокойней, не надо лишнего придумывать.
Ася вымыла руки и заглянула на кухню. Нинюся стояла, нагнувшись над сковородкой, в которой урчало и фыркало растопленное масло.
— Нинюсь, не знаешь, где мои коньки?
Старуха молча подцепила из миски кусочек мясного фарша, слепила котлету и бросила ее на сковородку.
— Нинюсь!
— На месте, где им быть. Верхняя полка в коридорном шкафу. — Старуха вдруг провела тыльной стороной руки по глазам, будто хотела вытереть слезы.
— Ты что, плачешь? — удивилась Ася.
— Еще чего! — Нинюсин голос звучал сердито и глуховато. — Масло в глаза брызжет, зараза.
— Убавь огонь.
— Ты меня еще поучи. — Нинюся со злостью сгребла остатки фарша и шмякнула их в шипящую жидкость.
Ася пожала плечами и вышла из кухни. Когда Нинюся пребывала в таком настроении, самое лучшее было оставить ее в покое: пусть дожарит свои котлеты и утихомирится.
Она вернулась в прихожую, залезла на верхнюю полку шкафа, отыскала там коньки. Села на лавку, примерила их с шерстяными носками. Ботинки были в самый раз, шнуровка удобно охватывала щиколотку.
Ася коснулась пальцами лезвий, убедилась в том, что они наточены и, удовлетворенная, спрятала коньки в коробку. Завтра она покажет Степке высший класс и реабилитируется за то, что уделяла ему мало времени.
Ася покинула коридор, раздумывая, чему посвятить остаток вечера, и неожиданно для себя решила позвонить Кристине. Нехорошо получилось: сначала разревелась при ней, как последняя истеричка, потом ушла, практически не попрощавшись. Надо поговорить с ней, если не признаться во всем, то хоть дать понять, что у нее, у Аси, все в порядке, совсем не так ужасно, как она это только что продемонстрировала своим глупым поведением.
Ася поспешно накрутила диск. Послышались долгие гудки. Трубку никто не брал.
Интересно, куда делась Кристя? Осталась тренироваться дальше? Вряд ли, ведь они уже полностью переоделись.
Значит, пошла прогуляться.
Ася вытащила мобильник и набрала номер Кристининого сотового.
— Да, слушаю. — Голос был едва слышен, прерываемый шумом и треском.
— Кристя, это я.
— Слышу. Ты где?
— Дома. А ты?
— Еду в автобусе. Ты что-то хотела?
— Да. Поговорить. Когда ты вернешься?
— Н-не знаю… — Кристина на секунду замялась, потом что-то тихо сказала мимо трубки.
— Кристя?
— Может быть, через час. А может, и раньше. Ты как, отошла немного?
— Даже не немного. Собственно, об этом я и хотела…
— Ась, я все равно половину из того, что ты говоришь, не слышу. Давай созвонимся в девять или лучше в половине десятого.
— Хорошо, я позвоню.
— Я сама позвоню. Бай.
Ася глянула на часы — семь пятнадцать. Сергея все нет, значит, действительно случилось что-то важное. Может, вызвали в больницу — тогда это до поздней ночи, а то и до утра.
В комнату просунулось сумрачное лицо Нинюси.
— Кушать!
— Сейчас. — Ася улыбнулась. — Нинюсенька, куда Серёжа поехал? В больницу?
— Не знаю, он мне не докладывал.
— Но хоть сказал, надолго или нет?
— Ничего не сказал, — Нинюся пожевала губами, — трубку бросил, оделся — только его и видели.
— А кто звонил? Мужчина?
— Я почем знаю? Он сам к телефону подходил. Иди, остынет все.
— Иду.
Котлеты получились отвратительные, покрытые черной горелой коркой. Ася впервые видела, чтобы безупречная Нинюсина стряпня заканчивалась таким плачевным результатом. Да и сама старуха сидела за столом потерянная и убитая, как никогда.