***
Довольный собой, я подъезжаю к моему месту назначения. Здешние мед. работники уже знают меня, и не удивились моему раннему приходу. Я снова иду по знакомому коридору, зная, что меня ждет дальше.
По моей просьбе, в палату Астрид принесли вазу с водой, куда я и поставили букет с темно-синими розами. Они такие редкие, но безумно красивые, и подходят к ее цвету глаз.
— Боже, когда же ты откроешь глаза, — тихо шепчу я, держа ее за руку. Поняв, что я не отстану, пока не попаду к ней в палату, пусть и ненадолго, врачи стали давать мне время побыть с ней.
— Ты даже не представляешь, что пока тебя нет рядом, я меняюсь. И увы, не в ту сторону, в какую меня меняла ты. Мне больно, моя душа болит. Но знаешь, в какое-то время мне становится все равно. Может, я просто привыкаю к этой боли, не знаю. Мне больше ничего не нужно, мне плевать на людей, на мир в целом. У меня осталась только ты — Астрид. — говоря это, я переплетаю наши руки, чувствуя, как меня словно ударила током, и кожа покрылась мурашками.
Я подумал, что это скорее всего аппаратура, пока не услышал пип-пип-пип-пип, эти звуки становились все быстрее. Запаниковав, я вылетел с палаты.
— Быстро, Врачей сюда! — кричал не своим голосом я. На мой зов, со всех сторон бежали люди в белых костюмах и халатах. Внезапно накатила сильная усталость, веки потяжелели, перед глазами стало все размыто. Я уперся головой в стену, не зная чего еще ожидать.
Я не знаю, сколько времени прошло, но в коридоре был уже не я один. Приехал отец с Лорой, и близнецы. Первым я не знаю кто сообщил, наверное, мед. Сестры, а вторым — я.
Снова это бесконечное ожидание, никто не выходит, ничего не говорит.
— Господи, когда же это закончится? — плача говорила Лора, — все стало таким… таким тяжелым. Если бы я не связалась с вашей семьей, моя дочь была бы цела! Это я виновата! — все пораженно уставились на женщину. Отец, аж побледнел, словно призрака увидел.
— Не говори так, — тихо прошептал он, — она поправиться. Все будет хорошо, — убеждал ее отец, и хотел взять ее руку в свою, но женщина отстранилась.
— Нет, не будет. Когда Астрид поправиться, мы покинем ваш дом! — твердо отрезала она.
«Что? Нет, она не может… не посмеет…»
Тут дверь открылась, и вышел врач. Все установились на него, но никто и слова не мог произнести. Боялись услышать худшее.
— Мисс Хофферсон, — обратился доктор, к Лоре, — ваша дочь, пришла в себя.
Глава 34. Вернулась.
— Мисс Хофферсон, — обратился доктор, к Лоре, — ваша дочь, пришла в себя.
Все с облегчением выдохнули. Я обвел всех присутствующих взглядом, и заметил, что Оливия уже от счастья плакала на плече брата, Лора стояла чуть поодаль от отца, и тоже вытирала слезы с глаз. Я был очень рад, и в тоже время ошеломлен.
«Когда Астрид поправиться, мы покинем ваш дом!» — говорила Лора. Черт! Она скоро может забрать Астрид. Почему, когда я только ее обретаю, то сразу теряю?
— Правда? Я могу ее увидеть? — улыбка расцвела на лице мамы Астрид.
— Через пару минут, можете зайти к ней ненадолго, — сказал врач.
— Спасибо доктор! — поблагодарила Лора, — а, что с ранами у нее? Она скоро поправиться?
— Ну ссадины и ушибы затягиваются, все-таки в бессознательном состоянии, организм быстрее лечиться, а на счет кровотечения, то ей нужен постельный режим и покой. Мы еще подержим ее около недели здесь, обследуем. И дальше, будем действовать по обстоятельствам.
— Спасибо, — еще раз поблагодарила она.
— Всего хорошего, — ответил доктор и ушел.
Лора не на кого не глядя зашла внутрь. А меня уже начинает трясти. Как представлю, как она увозит Астрид… Взглянув на отца, я замечаю как он сидит опустив голову.
— Отец, сделай что-нибудь. Нельзя чтобы они уехали, — сказал я, подсаживаясь к нему.
— Я думаю, что она права, Иккинг. Это было… поспешное решение о свадьбе. Может, будет лучше, если они уедут.
Я с большим удивлением смотрю на отца. Человек, который хватался за контракты, и без разницы успешные они или нет, но он брался за них руками и ногами, и доводил до ума. Именно по этой причине, отца я в детстве не видел. Он всегда был на работе. А, что сейчас? Он просто отпустил руки? Сдался?
Я не знаю, что еще ему сказать, но если я продолжу и дальше выступать, он может догадаться к чему, я все веду. Поэтому, я, молча, встаю и иду к окну. А за окном идет снег с дождем. Близится зима, окончание учебного полугодия, экзамены уже почти сданы.
— «Дыши Иккинг. Спокойно и глубоко дыши, чтобы не сорваться и не наделать глупостей» — руки сильно сжимаю в кулаки, и появляется такое острое желание, сейчас просто что-нибудь побить, хотя бы просто стену. Разбить кулаки в кровь, чтобы выпустить пар, но молчать. Интересно, а что придумала бы Астрид? Тоже молчала? Я должен увидеть ее, но меня к ней сейчас не пустят, — от такой безысходности, я не удерживаюсь и кулаком бью в стену.
Больно, очень больно. Кажется, я кость сломал, но мне этого мало, чтобы успокоиться. Я делаю еще несколько ударов, такой силы, что на стене потрескалась штукатурка, и остались яркие следы крови. Проходящая мимо мед.сестра, удивилась, и уже хотела обработать мне руки, но я отказался.
Я хотел бы, увидеть Астрид, чтобы наконец прийти в себя, и все обсудить. Возможно, она могла что-нибудь придумать, но ей сейчас нельзя нервничать, так что нужно подождать и попробовать сделать все самому.