Наклонившись, я выключил приемник и медленно уселся в кресло.
В помещении стало тихо, но не на долго… В кабинет ворвались сержант Эллой, а за ним и сержант Гартселл.
От неожиданности я подпрыгнул. Это была чисто рефлекторная реакция, с которой я ничего не мог поделать.
— Кто вам рассказал обо мне? — спросил я без прелюдий, медленно выходя из-за стола.
— Расскажем ему? — сквозь зубы процедил Эллой.
Гартселл зашел в кабинет. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
— Да, скажи ему.
Эллой закрыл за собой дверь, не сводя с меня глаз.
— Одна птичка напела… — сказал он, подмигнув. — У нас всегда находятся маленькие птички, которые говорят нужное нам. И именно такая напела нам, что ты был со Стивеном сегодня вечером.
На моих висках проступили капли пота. Возможно, потому что сегодня было слишком жарко. А, возможно… я просто опасался этих двоих.
— Ну да, это был я. — сказал я, разводя руками, стараясь скрыть тревогу.
— Это разумно, — сказал Эллой. — Наш горе-следопыт решил сказать правду ради разнообразия.
Он ткнул мне пальцем в грудь так, что я немного пошатнулся.
— Почему ты не остался на месте? Наши ребята хотели с тобой поговорить.
— Мне ничего им больше сказать, — ответил ему. — Я предоставил полиции описание машины и тех типов. Поэтому оставьте меня в покое. К тому же, с меня уже достаточно приключений на сегодня.
Эллой уселся в мое кресло.
— Мне это нравится, — констатировал он. — С него, слышите, на сегодня уже достаточно. Очень мило. Но в этом ты ошибаешься. Вечер для тебя только начинается.
Я промолчал.
— Так, о чем вы говорили со Стивеном?
Я снова развел руками и решил поговорить с ними на чистоту думая, что клочка информации им будет достаточно.
— Я хотел знать: верит ли он в смерть Дженет Корсби от сердечного приступа. Ответ — нет.
Гартселл бросил на меня взгляд, который ничего хорошего не предвещал.
— Это все, что ты хотел у него узнать, горе-следопыт? — поинтересовался Эллой. — Было еще что-то?
— Больше ничего.
— А разве мы тебе не говорили, что не надо совать свой нос не в свои дела?
Вот оно — началось.
— Капитан не в восторге от тебя, парень, — сказал рыжеволосый и оскалился. — А когда капитан от чего не в восторге — у него портится настроение и он вымещает злость на нас, своих подчиненных. Поэтому мы и подумали: а не сделать ли нам его немножечко счастливее? И решили, что лучший способ вернуть улыбку на его лицо — немного побеседовать с тобой.
Гартселл облизал губы и его ледяные глаза сверкнули в свете настольной лампы. Он вытащил из кармана короткою резиновою дубинку.
— А как вы думаете, что произойдет, если вы реализуете все свои замечательные идеи? — поинтересовался я, скрывая напряжение в голосе за издевательской улыбкой. — Не приходило ли вам в голову, что я могу подать в суд и обвинить в покушении? И тогда кто-то, например Манфред Виллет, даст вам хорошего нагоняя и избавит от полицейских значков?
— Ты не первый, к которому мы пришли, — поведал он мне. — И не последний. Мы знаем, как избежать юристов. Даже такой успешный адвокат, как Виллет, нас не пугает. Поэтому, оставим эти пустые разговоры.
— Вы все предусмотрели, да?
— Да, приятель, — ухмыльнулся Эллой и поднялся с кресла. — Слишком много болванов создают нам проблемы, а тюрьма наша не такая уж и большая. Поэтому, время от времени, мы дисциплинируем таких как ты на месте.
Мне следовало внимательнее присматриваться к Гартселлу, который стоял в нескольких метрах позади меня. Хотя это бы вряд ли что-то изменило. Я был полностью в их руках и осознавал это. И что еще хуже — они также прекрасно это знали. Услышав внезапный свист за спиной, я попытался уклониться, но не удачно. Я опоздал на долю секунды. Резиновая дубинка ударила меня по затылку и я упал на четвереньки. Эллой именно этого ждал и хотел пнуть меня ногой по челюсти, но попал по шее. Я завалился на бок, лихорадочно хватая ртом воздух.
Я прокашлялся и встал на колено, придерживая затылок рукой. В глазах была муть и я плохо держал равновесие. На меня начал двигаться Гартселл и я попытался избежать очередного удара. Дубинка, кажется, попала мне прямо в мозг: впечатление было такое, будто мне делают трепанацию и содержимое черепной коробки вот-вот вытечет наружу. Я упал на ковер, стиснув зубы, но небольшой стон всё же сорвался с моих уст. Чьи-то руки схватили меня, силой поставили на ноги и отпустили. Я начал падать и напоролся на твердый кулак, который мощным ударом отправил меня в угол комнаты. Собой я сбил стол, от чего тот завалился на бок. Я лежал, не шевелясь. Уши заложило, а зрение было нечетким. Где-то в подсознании промелькнула мысль, что они могут так продолжать, пока не выбьются из сил. Я даже боялся подумать, что произойдет, если встану. Чувствовал, что малейшее движение — и я снова буду корчиться на полу от боли.
И вдруг, среди тумана в моей голове, я услышал чей-то голос:
— Это вы так развлекаетесь?
Женский голос!
Вероятно, этот последний удар что-то повредил у меня в черепушке.
— Этот тип очень опасен, мадам, — вежливо сказал Эллой.
— Не смейте мне врать! — да, это был действительно женский голос. — Я все видела в окно.
Такого я не мог пропустить, даже если это меня добьет. Очень осторожно я поднял голову, придерживая ее рукой, будто мне это поможет. Свет ударил мне в глаза и, на мгновение, я вынужден был прикрыть их второй рукой. Смотрел сквозь щели между пальцами.
Эллой и Гартселл находились у дверей и беспокойно, будто на раскаленных углях, переминались с ноги на ногу. Я обернулся, всё еще не отпуская свой затылок, и посмотрел в окно: меж занавесок стояла девушка. Она была в белом вечернем платье без бретелек, что прекрасно обнажало ее плечи. Мне трудно было сфокусировать взгляд, но ее привлекательность медленно раскрывалась мне. Размытые контуры постепенно становились более четкими. Овальное лицо с мелкими чертами было волшебным: маленький,
безупречной формы, носик, красные губы и огромные глаза.
— Как вы смеете бить этого человека! — сказала она на повышенных тонах. — Это такое указание Миффлина?
— Мисс Макнамара, — умоляюще сказал Эллой. — Этот тип сует нос в ваши дела. Капитан решил, что, возможно, нам следует его немного успокоить. Ну, в самом деле! Все именно так и было!
И здесь она впервые внимательно посмотрела на меня. Думаю, что я был не очень привлекательным зрелищем. Знал, что меня щедро украсили шишками и синяками, а порез на правой щеке, куда мне еще раньше попал итальянец, снова начал кровоточить. Но как-то я смог ей улыбнуться.
— Вставайте! — скомандовала она. — Неужели вас так сильно побили?
Но, поскольку это не ее били, вряд ли можно ожидать, что она будет чувствовать то же, что и я. Однако, возможно потому, что она была так очаровательна, я сделал усилие и встал на ноги. Только вот, поднявшись, я был вынужден сразу же ухватиться за спинку стула. Справившись с резкой болью, что пронзила меня с головы до ног, я наконец начал приходить в себя.
Мисс Макнамара еще раз обратилась к ним яростно:
— Мне такое не нравится и я намерена покончить с этим. Если Миффлин так руководит своими подчиненными, то чем быстрее он пойдет к черту, тем лучше!
И пока Эллой бормотал извинения, девушки уже не было видно в окне, а стук ее каблуков стремительно доносился из коридора бюро. Тем временем я побрел к опрокинутой бутылке виски. Пробка была на месте и я даже немного обрадовался. Я с жадностью влил в себя пару глотков.
— Но прежде, чем уйдете, вы попробуете вкус собственных лекарств, — сказала строго девушка, стоя на пороге кабинета и протягивая мне поднятую с пола дубинку.