Уэллс осторожно приблизился к кровати и теперь стоял, внимательно присматриваясь к Хопперу, он поднял с пола простыню и начал укрывать его. Я наблюдал за ним, затаив дыхание, не был уверен в том, что, не симулирует ли случайно Хоппер. Уэллс расправил простыню и отступил в сторону. Я увидел капельки пота на лбу.
— Кажется, ему уже лучше, — бодрее сказал он. — Сделаю укол. Если он хорошо выспится, то завтра будет в полном порядке.
— Вы рискуете, — проронил я. — От укола он может проснуться. И если достанется вас, то вам конец.
— Я не совсем понимаю, — встревоженно посмотрел на меня. — Вы ведете себя не как пациент.
— А я и не являюсь пациентом, — торжественно произнес я. — Я Шерлок Холмс, вы что, забыли?
Он нахмурился и вышел. Шли минуты. Хоппер не шевелился. Прошла целая вечность, прежде чем Уэллс вернулся, хотя на самом деле не прошло и десяти минут. Он нес поднос, прикрытый полотенцем. Видимо там были лекарства.
— Послушайте! — обратился к нему, садясь на кровати. — А что, если бы ты снял с меня наручники? Тогда в случае чего я мог бы тебе помочь. Если он проснется и вцепится в тебя, я стукну ему по башке.
— Я не могу этого сделать, — возразил он. — Это против правил.
— Хорошо, — уронил я, пожав плечами. — Мне остается только молиться за тебя.
Он набрал лекарства в шприц и приблизился к Хопперу. Уэллс едва заметно дрожал, однако его лицо было спокойное. Он осторожно поднял рукав пижамы и вознамерился было воткнуть иглу. Я ничем не мог ему помочь — разве что просто смотреть и молиться за него, что и делал. Несмотря на очки, он был немного близорук и не сразу смог найти вену. Голова его наклонялась все ниже и ниже и почти вплотную приблизилась к руке Хоппера. Найдя наконец нужную вену, медленно приблизил иглу к его руке.
Теперь я почти не дышал. Вцепился в простыню. И именно тогда, когда Уэллс уже вставлял в вену иглу, он подался назад, что-то досадливо воскликнул и пошел к подносу, который оставил на комоде.
Воздух со свистом вылетел у меня из груди, я спросил дрожащим голосом:
— Что, черт возьми, теперь не так?
– Я забыл спирт, — сказал он. — Как глупо с моей стороны!
Теперь Уэллс вспотел почти так же, как я, но его учили всегда протирать место укола, и именно так он и намеревался сделать — пусть там что.
Хоппер слегка пошевелился, когда Уэллс протер ему руку спиртом. Я чуть не выпрыгнул из кровати от нервного напряжения, а руки этого самоубийцы дрожали, когда он снова начал искать нужную вену.
Все ниже и ниже склонялась его голова и вот она снова почти на фут от Хоппера и глаза его сосредоточены на вене.
Вдруг, я заметил, как Хоппер открыл глаза. Уэллс был слишком занят, чтобы это заметить.
— Осторожно! — крикнул я.
Когда Уэллс наконец поднял глаза. Хоппер молниеносно схватил его за горло.
15 глава
Одним движением, я сбросил с ног тяжелое покрывало и спрыгнул с кровати. Мне почему-то казалось, что сверхчеловеческим усилиям удастся сдвинуть кровать и я смогу протянуть ее и добраться к Хопперу. Но кровать не поддавалась. Уэллс завопил и крик его перешел в жуткое бульканье, когда руки Хоппера перекрыли ему дыхание.
На этих двух я не смотрел — боялся. — Достаточно было самого звука борьбы. Поэтому я сел на спинку кровати и, перекинув через перила ногу, опустил ее. Я был так напуган, что сам едва дышал. Распростерся и в конце дотянулся до ящика комода. Но пальцы мои скользнули мимо ручки ящика. За спиной раздалось дикое рычание — звук, которого никогда раньше не слышал и, надеюсь, больше не услышу. Я еще раз отчаянно потянулся к ручке ящика. Мне удалось задеть его пальцами. Крепко вцепившись ногтями в ручку, смог на дюйм открыть ящик. Этого оказалось достаточно, чтобы та с грохотом упала на пол. В ней было полно полотенец и хирургических бинтов, перегнувшись через спинку, среди всего этого я искал нужный мне ключ.
Жуткий хрип за спиной заставил мою кровь пульсировать в висках, но я не оставлял отчаянных поисков. Наконец нашел ключ между двумя полотенцами и, затаив дыхание, улегся на кровати, нащупывая маленькое отверстие для ключа. Вставил ключ в скважину и, провернув его, открыл наручники. Я мигом вскочил с постели и одним прыжком пересек комнату. Затем резко остановился, сделал два шага назад и сглотнул слюну.
Хоппер смотрел на меня из-под тела Уэллса. Оскалил свои зубы и я видел, что они красные от крови. Кровь была повсюду: на стенах, на простынях, на нем самом и на его жертве.
Уэллс лежал поперек кровати, как манекен, с пропитанной кровью одеждой. Его полузакрытые стеклянные глаза смотрели на меня с ужасом. Хоппер перекусил ему яремную вену.
— Дай мне ключ, — сказал Хоппер зловещим шепотом. — Все остальные также сегодня умрут.
Шатаясь, я отступил от него: считал себя крепким орешком, но сейчас был слаб, как мышонок — холодный пот стекал по лицу. В жизни мне доводилось видеть несколько жутких сцен, но это, без сомнения, была наиболее отвратительной.
— Дай мне ключ, иначе я тебя тоже убью, — пригрозил Хоппер, сбрасывая тело убитого на пол. Он пополз в моем направлении. Я начал медленно, отступать к двери.
— Не уходи, Сибрайте! — воскликнул Хоппер, прижимаясь к кровати и свирепо глядя на меня. — Дай мне ключ! Когда мне удалось достичь двери и взялся за ручку, Хоппер вынул из себя нечеловеческий крик бессильного гнева и рванул за мной вслед. Кровать закачалась, но устояла. Меня трясло, я быстро открыл дверь и чуть не выпал в коридор. Когда закрывал за собой дверь, звериный рев снова вылетел из горла Хоппера.
Несколько минут стоял в длинном, молчаливом коридоре и сердце мое колотилось, почти выскакивая из груди, а колени подгибались. Постепенно сумел прийти в себя. Держась рукой за стену, медленно побрел к двери в конце коридора. Прежде чем добрался к выходу, прошел четыре боковых дверей. Ощупал ручку попробовал открыть, однако та не поддалась. Двери были заперты надежно.
Что же — этого стоило ожидать, но я был решительно настроен, несмотря ни на что, выйти отсюда.
Направился в другой конец коридора и внимательно изучая зарешеченное окно. Его можно было поднять разве что ломом, но даже с ним на это ушло бы полдня. Мне в голову пришла идея поискать какое-то оружие. Если бы я смог найти что-то такое, что можно было бы использовать как дубинку, тогда мне бы оставалось только спрятаться за дверью и ждать, когда кто-то войдет. Пошел по коридору. Первые двери на моем пути оказались незапертыми. Я осторожно заглянул в темноту комнаты и прислушивался, но слышал только собственное дыхание. Нащупав выключатель, включил свет. Вероятно, это комната Уэллса. Здесь было чисто, опрятно и убрано, но в ней не видел ничего, похожего на оружие.
В комнате рядом тоже никого не было. Над кроватью висела большая фотография девушки в бикини. Пожалуй, это была комната Бленда. Проскользнувши внутрь и закрыл за собой дверь, быстро начал обыск ящиков комода. Это дало мне возможность завладеть дубинкой с ремнем на запястье. Идеально прилегающая, убийственное, но маленькое оружие — именно то, что мне надо.
Я прошел через всю комнату к стенному шкафу, нашел там запасную униформу и примерил ее. Она была немного велика, но вполне приличная. Переоделся, оставив свою пижаму на полу. Когда снова почувствовал на себе штаны и ботинки, мне стало намного лучше.
Только открыв дверь, услышал шаги. Затаился. По коридору шла медсестра, она прошла совсем близко и неизбежно увидела меня, если бы посмотрела в мою сторону, но этого она не сделала. Медсестра вытащила ключи и… еще до того, как я осознал, что она делает, открыла входную дверь. Несколько шагов и сумел уже добраться к двери, но сестра успела выйти и закрыть её за собой.
Так или иначе, я успокоил себя тем, что еще не готов покинуть это заведение. Двери могли и подождать. Решил исследовать комнату, из которой только что вышла медсестра. Возможно, именно там и находится та девушка. Вытащил дубинку, у нужных мне дверей остановился и прислушался, приставив ухо к ним. Нечего не было слышно. Медленно нажал на дверную ручку. Двери поддались, я просунул голову в дверной проем и заглянул в палату, которая была точной копией той, где держали меня. В ней также было две кровати, и одна из них пустовала. На другом — напротив меня — лежала девушка. Ночник с голубым светом отбрасывал жуткий свет на белые простыни и бледное лицо. Глаза девушки были устремлены в потолок и на них застыло обеспокоенное выражение ребенка, который потерялся.