Не осуждайте мадемуазель Фату!
В Европе надёжней. Даже когда громыхает с востока. И пусть коварный салафит прячет в усы двусмысленную ухмылку, произнося как заклинание: мир вашему дому! Цивилизованное общество под прикрытием демократических ценностей. Свобода, равенство, братство - не пустые слова. За ними мощь государственного аппарата.
Пресыщенность конституционными гарантиями и преобладание бытовых излишеств - норма жизни. Воздвигнутые бастионы личных свобод - неприступны. Частная собственность - не объект посягательств.
У демократии нет границ. Даже за пределами Шенгенской зоны. Есть только долг перед совестью озабоченных граждан дальнейшей судьбой освобождённых от колонизации народов. Только невосполнимый долг и боль самоистязаемой души. Ведь Господь говорил: аз воздам!.. Что по-нашему означает: щас как дам!.. (Отвечать придётся за содеянные проступки).
И заполняют улицы устыдившейся Европы необузданные дети аравийских пустынь, дикие сыны африканских саванн, а иже с ними и пострадавшие от диктаторских режимов узники совести на европейском востоке. С душевным скрежетом говорю об этом, ибо сам отношу себя к жертвам, страдающим за великую идею рационального распределения ценностей в мире. Ценностей не только нравственных, но и материальных. Но где она - справедливость? Где разумное мироустройство? Если к услугам одних все достижения цивилизации, а другим - жалкие подачки в виде социальных пособий - это не есть равенство отношений. Попрание истин библейских продолжается. Взалкал угнетённый раб к Богу и в самом центре Европы!.. Ах, если бы благословенные кущи священного рая простёрлись пред нами ещё при жизни моего поколения. В прекрасных мечтах душа уповает на лучшую долю!..
+ + +
Восходом солнца наступающий день окрашивает новую страницу в книге Земли. Чернокожая Фату Диалу - эмигрантка из Мавритании устало разлепляет тяжёлые спросонья веки. На шоколадном фоне смазливой мордашки контрастно сверкают белки, будто суровый протест преуспевающим мира сего. Перед кроватью на спинке пластикового стула нежно покоится, свисая пёстрым шлейфом, европейского покроя платье. Изящные туфельки на шпильке и перекрученные жгуты ажурных чулок, небрежно брошенные на полу, добавляют характерные штрихи тривиальной картине утра. В открытое окно, крадучись, тихо проникает робкий шелест ветвей и невнятный звук улицы. Там затаился неизведанный мир со страстями и непредсказуемостями. Противоречивый, загадочный и непостижимый, как женщина на сносях.
У негритянки нет личной жизни. Она озабочена текущим бытом. Восемь голодных младших сестрёнок с братишками в далёкой зенагской деревне грустно взирают с надеждой на летящие в вышине серебристые лайнеры, уносящиеся в безупречный мир белых людей. Это оттуда исходит достаток и блага.
Фату регулярно отправляет средства на существование своим близким. Она обожает свою семью.
Старуха Диалу сказала, провожая Фату в дорогу:
- Я продала корову. Половина деревни снабдила меня добрыми пожеланиями, другая половина - наделила долгами. Я переживаю за тебя, моя девочка. И разрываю душу, когда вижу беспомощность наших младших.
- Мама, я закончила все пять классов католической школы, - отвечает дочь. - Я умею писать!
Старая недоверчиво морщит лоб и оттопыривает нижнюю губу:
- Ветеринар Бванга учился в Киншасси. И тоже уехал на поиски счастья. Но бедняга вернулся разочарованный и отвергнутый Европой. Первым делом он сбросил чужие одежды. Когда ты приедешь назад, я разобью себе голову о камень порога нашей хижины. Вот посмотри на то место. Здесь будет лежать моё бездыханное тело, через которое тебе придётся перешагнуть.
Обметая подолом порог, женщина, ссутулившись, скрылась за плетёной дверью жилища. Тогда вдруг повзрослевшая дочь взяла инициативу в собственные руки. Она подхватила холщовый мешок со скудными пожитками и решительно ринулась из деревни...
Во Франции беженка не нашла себе достойного применения. Под ночным фонарём стала поджидать любвеобильных клиентов. Скупым ручейком потекли в Мавританию долгожданные франки.
- Я люблю тебя, дорогая! - домогался красавицы нескладный Джошуа Кади, родом из Абудаби. - Ты будешь четвёртой женой в моём доме.
И африканец дарил ей коралловые бусы.
Фату отвергала любовные притязания. А вместе с тем и предлагаемые руку с сердцем. Ей чужда была душевная страсть. Она тосковала по племени. Увы, на чужбине её интересовали лишь деньги.
- Ну, вот вы опять мешаете мне заработать, - укоризненно качает курчавой головой девица. - Тот господин решил, вероятно, что мы уже сторговались и прошёл мимо...