Раздались ещё два выстрела, как потом выяснилось, уже первый, в голову, не давал шансов Чумному жить дальше.
Травмированный брат Гедеон, чувствуя боль, жжение и покалывания в различных частях своего организма, справедливо решил, что количество совершённых им сегодня подвигов достаточно, и вспомнил, наконец, о хороших манерах, о приличиях типа — в гостях хорошо, но пора и честь знать! Тихонько, вдоль стены, выставив вперёд руки, он стал продвигаться к выходу. Практически весь путь прошёл без приключений, вот только финиш оказался весьма неожиданным и не таким весёлым! Исследуя руками перед собой очередное пространство, бородач внезапно наткнулся на преграду! Осторожно ощупывая преграждающий объект, вслепую, так скажем, тактильно, он не сразу осознал своё везение. Но приблизившись вплотную, буквально через минуту своих изысканий вдруг испытал душевный трепет, почувствовал естественное волнение от приятного запаха, от упругих форм…
Голова несчастного брата закружилась, он возмечтал об одном сугубо мужском желании, был готов всё отдать, только бы преграда эта прекрасная не пропала, постояла так какое-то время без возражений! Боль, жжение и покалывания внезапно исчезли без следа, ему было хорошо, очень хорошо!
Старший лейтенант Вострецов решил проверить товарища капитана. Вдруг до него донеслось шуршание необъяснимого характера, потом послышался вздох, тоже какой-то непонятный! Он покинул свой засадный пост и бесшумно приблизился к месту, где находилась напарница. Предчувствия его не обманули — на коллегу, старше его по званию и такую представительную даму, явно коварно напали! Весьма вероятно схватили за руки, видимо, зажали рот, возможно, стали душить!
Тихонько обойдя еле зримый в дымовой завесе силуэт напарницы и подкравшись сбоку, Вострецов тщательно примерился и от всей души врезал рукояткой верного пээма в то место, где по его расчётам находилась голова сопящей сущности!
Сущность жалобно всхлипнула и стекла бесформенной массой вниз, на пол.
— Я здесь, товарищ капитан! — громким шёпотом заорал Вострецов, — держитесь!
Он почувствовал некую слабость товарища капитана и, не сомневаясь, подставил сильное дружеское плечо. Без душевного трепета, платонически приобнял коллегу за талию и помог добраться до лавки у окна, где видимость была отчётливей, да и дышалось гораздо легче от сквознячка в приоткрытую форточку.
Сам старлей героически бросился обратно в полумрак, там обнаружил валяющегося мешком на полу́, напавшего на его сослуживицу теперь уже безопасного мерзавца! Уверенно ухватил и бесцеремонно потащил обездвиженный куль в обезьянник! Молодость — это сильно! Старший лейтенант быстро справился с ответственным мероприятием, закинул очередного бородача, тщательно запер клетку и был очень собой доволен! Вот это успех! Да они на пару с товарищем капитаном…
— Скажи, Вострецов, — поправляя причёску, приводя в порядок дыхание и мысли после такой прелюдии, оглаживая на себе несколько сбившуюся одежду, встряла в его размышления Бойкова, — тебе сколько лет?
— Двадцать три, — охотно сообщил гордый собой парень.
— Женат?
— Нет ещё! Но вы знаете, я пока не спешу! Успею всегда, вот и мама говорит…
— А девушка у тебя есть?
— Да ну их! У меня служба! Рано мне ещё по девушкам…
— Рано!? В двадцать три года рано!?
Странным взглядом посмотрела на Вострецова товарищ капитан, вздохнула и больше ничего не сказала. Она, сидя на лавке, только согласно кивала энергичным всплескам служебного рвения старшего лейтенанта, его инициативам разведать, помочь, обезвредить и т. д.
Вскоре наступила тишина, деятельный коллега, с её одобрения, исчез в дымке, сжимая верный ствол в руке. Надо отдать должное, скрылся он без шума, как опытный разведчик.
— Индеец Тихая Нога, — отметила положительную сторону молодого коллеги капитанша, но тут же озадачилась, — в двадцать три и без девушки? Ориентация или болезнь?
Дальше произошло любопытное перевоплощение: набив воображаемую трубку, имитируя попыхивание оной, пригладив воображаемые усы, с характерной интонацией вождя всех времён и народов она задумчиво произнесла себе под нос:
— Нэ-э, нэ самэц!
Затем решительно поднялась и подошла к клетке, бородачи, пришедшие в себя, понурив головы, сидели безмолвно рядышком, безропотно ожидали карающего возмездия за содеянное зло.
— Ну-ка, встаньте-ка оба, — приказала капитан, а когда те поднялись, с досады прикусила губу: одинакового роста, оба с похожими бородами, рубахи общинные, лица одинаково разукрашены! Ну как тут различишь, кто её так грамотно обнимал? Хотя, если быть объективной, обнимали-то оба, но один уж очень проникновенно.