Проснувшийся бомж с интересом наблюдал это действо. Опер, забрав поясную сумку Бурбеллы с собой, ушёл в свой кабинет, дежурный снял мокрый галстук, пригладил заодно вымытую голову и угнездился на своём кресле сушить форму на чреслах. Опять открылась страница с судоку, в отделении вновь воцарились тишина и покой.
— Слышь, братан! Ты удивительно в цвет попал, ушла баба-то от него! — подсел к нему поближе сосед по узилищу. Это была колоритная и яркая личность с белесой бородёнкой и намечающейся лысиной. — Что, впрочем, вполне объяснимо, кому такое … — но тут изобличитель нервного капитана вынужденно притушил громкость, ибо уши у дежурного заострились как у белки, — добро нужно! На грядки только, да и то по осени. А тебя за что закрыли? — без перехода полюбопытствовал сосед по узилищу и изобразил на физиономии полное внимание.
Амбре от товарища доносилось явственное и не для слабаков с изящным обонянием, но и подполковник третий день пребывал без душа, а учитывая его крепкую комплекцию и энергичный жизненный ритм в последнее время, практически соответствовал соседу в смысле «ядрёны наши ароматы». Посему без каких-либо капризов был готов к контакту с местными обитателями этого временного пристанища.
— Да, понимаешь, ерунда с машиной вышла…
— Угнать хотел?
Бурбелла ещё раз осмотрел клошара. Нет, этот чудак, конечно, не блатной и, вообще, скорее всего, не криминал, похож на опустившегося по социальной лестнице интеллигента. Может, учитель бывший, или когда-то инженером трудился, но настали времена поганые, а люди, воспитанные в советское время, не все в ратные герои сумели пробиться и выжить в битве под названием рыночные отношения.
Он же всяких повидал за годы службы и вряд ли ошибался, поэтому не стал изображать из себя невесть что и ломать ненужную комедию, а остался простым пенсионером.
— Нет, у меня угнали, поролось бы оно в душу! Я пришёл заявление написать, а тут этот дежурный! Хамной как заводчик Демидов у себя на Урале. Я же — человек, а не быдло, чтобы терпеть от всяческих чинуш, тем более в погонах, неуважение и даже неприкрытое хамство, правильно?
— Вы абсолютно правы, уважаемый сосед, в справедливом утверждении своём! Несомненно, отвратительные времена и нравы! Вот этот бегемотоподобный с «ай кью» насекомого, с позволения сказать, дежурный на широком заду сидит, рубаху сушит, и всё ему нипочем. А ведь в его сознании ничего не изменилось, как не считал нас за людей, так и не считает, только ещё больше озлобился. Да, подобные нам граждане ему жизнь усложняют, сидеть тут на службе спокойно мешают, вон он судоку который час разгадать не может и, наверняка, из-за нас, представляете?
— Пожалуй, я с вами соглашусь, товарищ мой по темнице сырой, — усмехнулся бывший коллега обсуждаемого субъекта в мокрой рубахе и с погонами, — действительно, в великом раздражении он от нашего присутствия, ну да, надеюсь, воздастся ему по заслугам его!
— Крепко подозреваю, мы с вами когда-то были почти коллегами, — абориген встал и торжественно поклонился, — позвольте раскрою своё инкогнито! Мишель Пожарский! Здесь, почему-то обзывают Минькой-подзаборным, но это — сущая неправда! Никогда Мишель Пожарский не жил под забором! Клянусь в этом самым дорогим для меня — здоровьем моих врагов!
Он уселся на привинченную лавку и в довесок закончил, — тем более у меня прекрасная и обжитая вполне ниша в подвале, недалеко от теплоцентрали.
Бурбелла привстал и прочувственно пожал ему руку в знак истинного расположения к столь грандиозной личности.
В это самое время местный опер вытряхнул на стол содержимое барсетки Бурбеллы.
Так, ключи от машины, ключи от квартиры или дачи, пенсионное удостоверение, права…
Интересненько, а это что?
Из кармашка со сломанной молнией выкатилась монета, с блеском зазвучала по столу и привлекла внимание сослуживца, мирно читавшего газету за соседним столом. Склонив головы, оба несколько минут внимательно её изучали.
— Голдовая! Старинная! Наверняка, дорогая.
— Вне всякого сомнения, дружище!
— Вопрос: откуда у этого припылённого буяна такая вещь? На нумизмата он не похож.
Опера переглянулись, один взял документы этого непонятного узника и стал куда-то названивать…
Другой служивый, с редчайшей фамилией Кузнецов, решил пообщаться с задержанным хулиганом в допросной. А заодно выяснить, что же за птица такая запорхнула в их тихое захолустье.