Когда сержант привёл Бурбеллу в «закрытую пытошную» (так допросную называли опера меж собой) и вышел, тот спокойно и с достоинством подошёл и уселся на неудобный стул напротив расположившегося за столом опера.
С минуту молча они сканировали друг друга, почти не мигая.
— Итак, уважаемый, что же привело вас к нам в отделение? — наконец, вышел из паузы местный служитель закона.
— Легко объясню, — безмятежно отозвался «уважаемый», — пришёл написать заявление.
— Так, заявление…
— Да, вот такой я чудак, пришёл написать заявление.
— И что же вам помешало его написать, — терпеливо вопрошал опер.
— Если вам искренне интересно, я отвечу.
— Сделайте милость.
— Извольте. Пришёл написать заявление об угоне моей машины, но дежурный капитан стал мне хамить…
— А вы, стало быть, хамства не приемлете…
— Ну, я ж говорю, вот такой чудак. Не приемлю, знаете ли. А вы что, наоборот?
Опер как-то неопределённо отмахнулся, мол, понимай, как хочешь. И, вообще, вопросы задаёт здесь он. Бывший подпол всё это проходил, сам когда-то варил других в подобном соусе, посему ничему не удивлялся. Тем более знал примерно, чем эта интермедия закончится.
— Значит, решили вы этого капитана проучить и на его хамство ответили оскорблением, так скажем, в действии.
Бурбелла с интересом стал визуально изучать опера.
— Знаете… вот вы, в каком звании?
— Капитан.
— Тоже капитан. Ну, да ладно. Знаете, капитан, мне по тамбурину с маракасами, как вы пытаетесь подвести под химчистку мундир этого хама, облитый мною минералкой. Вряд ли вы сами испытываете к этому товарищу некое дружелюбие, ибо подставить под монастырь подобный тип может любого из вас отдельно и всё ваше отделение в целом. Рано или поздно с таким-то пониманием службы он нарвётся. Не сомневаюсь, здесь он — случайный человек. Что-то не слышу возражений от вас, капитан, неужели в цвет?
— Вы приехали к нам на машине?
— Да.
— Где вы её оставили?
— Оставил я её … — и Бурбелла чётко описал место.
— Я так понимаю, вы приехали не просто так, а к кому-то по делу?
— Совершенно верно.
— И к кому, если не секрет?
— Да никаких секретов, — и неудавшийся заявитель назвал адрес.
Местный опер умел владеть собой, наверняка, служил не первый год и вряд ли чему бы удивился, но тут по его лицу мелькнула тень.
— Зачем же машину так далеко оставили, — после минутного молчания ожил капитан.
— Захотел прогуляться, да и точно не знал куда подъезжать, я же у вас впервые, — простодушно сознался допрашиваемый.
— Вы не перепутали адрес? Вы точно там были?
— Адрес я не перепутал и точно там был, — чётко ответил бывший подполковник.
— Вы хотите сказать, что пришли по этому адресу, зашли туда и потом ушли? Вот так запросто, зашли, сделали своё дело и ушли? Неужели ничего вас не удивило? Или, может, показалось необычным?
— Да, зашёл, потом ушёл, всё верно. А что? Вас смущает что-то? — он наклонился поближе и в притворном ужасе вопросил с нужным процентом надрыва в голосе, — неужели там тайный наркопритон!?
Потом сокрушённо развёл руками, — не заметил ни притона, ни барона. А вот дом, действительно, интересный, в восточном стиле такой, знаете ли…
— А монета необычная, откуда у вас? Наверняка, золотая? — перебил опер.
— Да я ж за ней и приезжал, собираю древний восток, понимаете ли. Приехал, купил, но уехать не удалось, машину угнали. А ваш капитан и слушать меня не захотел, хамить стал…
Их общение на полуфразе вновь прервалось, проявился другой опер. Знаком пригласил он коллегу выйти, тот, уверив задержанного в скорейшем возвращении, сноровисто выскочил в коридор.
— Тут такое дело, — несколько удивлённо начал излагать он капитану, — я навёл справки, этот мужик непростой, лучше с ним не вязаться. Из бывших наших, ушёл на пенсию подполковником, в Верхволжском горотделе был начальником оперчасти. У меня есть там знакомые, подтверждают — мужик кручёный, связи, знакомства…
— Ну и что?! Можно нашим сотрудникам в морду минералкой плескать?
Коллега воззрился ещё более удивлённо, — ты чего это за Рыщука вписываешься? Все знают подленький его нрав, начальству на нас же капает. Да молодец этот мужик, уважаю! А морду этого блатника мне абсолютно не жалко!
— Да мне наплевать на Рыщука! Но и ты пойми, если каждый будет с нами так себя вести, до чего же мы докатимся? Да пусть он трижды бывший наш, но борзеть не имеет права! Тем более не имеет, коль сам когда-то в этом котелке дымился, должен понимать. Короче! Пусть посидит пока, поразмыслит, и наплевать, кем он в прошлом был, да и самоуверенности поубавиться.