Следующим калекой стал участковый. Придя днём с проверкой, торкнулся в закрытую калитку, начал стучать. Настойчиво так! По домофону в ответ ему посоветовали уносить ноги и больше не появляться никогда. Но служивый был с характером, за ним стояла государственная мощь и «сила сильная силового ведомства!». Потому он, нисколько не сомневаясь, высказал дерзкую крамолу, опять же в домофон, на предмет, мол, пока есть ноги, он будет приходить и проверять! Вот так! По долгу службы! А если этот приезжий хочет неприятностей — получит, вне всякого сомнения!
В тот же день под вечер, выбравшись на карьер за окуньками для любимого кота, участковый внезапно рухнул с частью берега с обрыва вниз, переломав обе ноги.
Переломы оказались серьёзными, кости всё не срастались, потом начался некроз, пошла чернота, и кончилось всё ампутацией. Врачи только руками разводили.
Через короткое время произошёл несчастный случай со следователем, который пытался разобраться в данной ситуации, затем перевернулась газель с омоновцами, ехавшими на адрес этой занозы для местной власти. И следователь, и омоновцы хоть и остались живы, но получили инвалидность по состоянию здоровья. Вполне понятно, что большего и не надо — поползли слухи, повылезали сплетни, обсуждения и, естественно, были сделаны выводы.
На десерт ещё одна история: домой к местному мэру необъяснимым образом явился среди ночи этот чародей! Вольготно устроился прямо в спальне, помертвевшему от страха мэру и его обмершей жене пояснил о недопустимости чиновничьего разгула, пожурил за безжалостное отношение к людям. Он, конечно, понимает, люди эти для мэра чужие, но тут же призвал подумать о близких, о дорогой родне, а также о знакомых и друзьях, да и об их родственниках тоже.
Оставив на память погребальный венок с незнакомыми символами и серебристыми змеями на чёрных лентах за дверью спальни, он незаметно и бесшумно растворился. В полуобморочном состоянии пожилая чета еле дождалась рассвета и срочно стала собирать свою стаю. В доме витал запах валерьянки, дорогого коньяка и водочки, шли споры, высказывались аргументы и доводы, в результате кворум постановил: оставить это опасное страшилище в покое, хотя бы на время! При этом потихоньку постараться всеми путями изолировать его от нормальной жизни местного социума. Незамедлительно в кратчайшие сроки нужные чиновники и службы были предупреждены, без лишнего шума свернули все установки по объекту, мотивировав отсутствием актуальности на данный момент времени.
На том, собственно, противоборствующие стороны и разошлись. Со временем соседствующие участки и дома опустели, некоторые съезжали, кто постарше умирали, а заполнять эту возникающую пустоту желающих не находилось. Потихоньку пустующие соседские дома местные власти стали сносить бульдозером, и, действительно, ползучая изоляционная политика принесла свои плоды — дом чёрного злодея оказался вне массового заселения, словно индейская резервация. Только, по всей видимости, это вполне устраивало изгоя. Он, особо не афишируя, скупал прилегающие пустоши, городские чиновники и рады были бы не продавать, но продавали. Да и как такому откажешь? При этом нечестивец, не торгуясь, платил нехилые для местного бюджета деньги. Постепенно его владения расширились, он снёс все ветхие остатки жилья и затеял масштабное строительство. Со стороны приехали турецкие наёмники, пригнали технику, за длинным высоким забором закипела работа, благо Ирокезу было не привыкать строить логово, когда-то и Секта начиналась с того же самого.
Бурбелла соскучиться не успел, Кузнецов вернулся быстро, ему очень хотелось узнать, что же такое сподвигло человека на пенсии приехать к этому чернокнижнику, опасному как мамба! В басню про монету он не поверил сразу, ну никак не походил этот человек на собирателя чего-либо, а тем более на нумизмата.
— Подскажите, пожалуйста, — усаживаясь за стол, попросил самым дружелюбным тоном местный опер, — уж вы то, как коллекционер, знаете наверняка…
Бывший же опер слегка напрягся, этим «дружелюбием» его было не обмануть.
— Давно у меня валяется серебряный рубль. Советский, знаете, такой большой со звездой, двадцать четвёртого года чекана, неплохо бы продать кому, да вот не знаю, сколько он сейчас стоит? Может, проконсультируете?