ЧАСТЬ V
На диком Западе
…Вы совершите служение Богу на этой горе.
Исх. 3:12.
ВО ВРЕМЕНА золотой лихорадки в калифорнийских горах, где сейчас братия устроили скит, кишмя кишели поселки старателей. В 40–50–е годы прошлого века тысячи золотоискателей (среди них немало китайцев) с семьями устремились на дикий Запад в городок Уивервилль, выросший как на дрожжах. Он располагался в 20–ти миля от облюбованной братией горы. От Уивервилля пути старателей расходились, в 70–е годы добрались и до Благородного кряжа. Золота там не нашли, зато обнаружили металл куда более ценный — платину. Отсюда и пошло название соседнего поселка. Чтобы кормить добытчиков, скотоводы гнали через горы целые стада, так в честь ковбоя — Дона Ноубла («Благородного») — и был назван кряж.
В 1893 году в речушке Гаррисонова Лощина (в 4–х милях от теперешнего скита) нашли золото. Словно по волшебству вырос одноименный городок, с церквями, двумя школами, несколькими пивными, почтой с двумя дилижансами, возившими ежедневно письма, посылки и припасы для старателей. За 10 лет добыли почти 450 тонн золота. В этих краях небезызвестному семейству Херст и удалось сколотить капитал.
Но миновали дни «золотой лихорадки», опустела Гаррисонова Лощина, деревушка Платина захирела. В полумиле от нее при дороге вырос одноименный поселок. А в горах и по сей день сохранились обветшалые лачуги первых поселенцев, остатки рудников. Их обнаружили Евгений с Глебом недалеко от скита, вдоль тропы, протоптанной животными.
ЗАДОЛГО до белых поселенцев в этих горах жили индейцы, но в XIX веке их согнали с насиженных мест. В 1852 году в 15–ти милях от нынешнего скита белые безжалостно вырезали целое индейское поселение Уинтун, около ста человек мужчин, женщин и детей.
1–го апреля 1971 года Евгению удалось познакомиться с потомком обитателей этих мест. Глеб вспоминает: «Однажды Евгений отправился в город за досками — в ту пору нам необходимо было расширить печатную мастерскую, дабы нести слово Божие ближним. На обратном пути он заглянул в Платину, на почту. Там у окошечка стоял высокий мужчина лет сорока, с красивым суровым лицом, умными глазами. В чертах угадывалось нечто восточное. Не глядя на Евгения, он медленно, нарочито четко и правильно выговаривая слова, спросил:
- Зачем вам целый грузовик досок?
Евгений объяснил: дескать, для строительства мастерской.
- Эта земля принадлежит нам, и строить на ней ничего нельзя, — произнес незнакомец, — если вы надругаетесь над нашей землей, мы вас прогоним.
Евгений смекнул, с кем имеет дело, и ответил:
- Мы — дети Божьи. И строим дом во имя Его.
Мужчина несколько умягчился и сменил тон:
- Что ж, тогда удачи вам, а вообще‑то мне не по душе всё, что здесь творится.
Евгений поинтересовался, не из индейцев ли, некогда живших здесь, его собеседник. Оказалось, что он происходит из племени Уинтун, и его предки жили окрест с незапамятных времен. И сейчас он готов сделать всё, только бы остановить белых. Вернувшись в скит, Евгений рассказал о знаменательной встрече: не иначе, грядут тяжелые времена. Но потом сам улыбнулся: «А разве мы здесь трудимся не во благо тех же индейцев?»
Конечно же, Православие, принесенное преп. Германом коренному населению Аляски, должно стать достоянием и исконных жителей на юге страны. И когда Евгений говорил о приобщении к слову Божьему наших ближних, мне всегда вспоминалась его встреча с потомком того благородного народа».
Одной из самых любимых книг Евгения была «Иши в двух мирах: биография свободного индейца в Северной Америке». Иши — последний из племени Яхи, обитавшего в горах милях в 80- ти от Платины, около горы Лассен. Евгений часто заговаривал о судьбе Иши, а впоследствии обязывал каждого послушника прочитать эту книгу.
Простодушный, близкий к природе Иши напоминал ему Лао Цзы в древнем Китае. Доктор Сакстон Поуп, близко знавший Иши в конце его жизни, писал об индейце так: «У Иши душа младенца, а разум философа».
Евгений нередко отправлялся на поиски наконечников стрел или остатков утвари живших здесь некогда людей. Пребывание белого не запечатлелось на этой земле, нога его, может, вообще не ступала по склонам горы, потому‑то Евгению и хотелось отыскать следы индейцев.
ПРОЗНАЛ он и об отшельнике, белом человеке. Тот 40 лет жил в лесу в нескольких милях от скита, на берегу горной речушки, впадавшей в реку Орлиную. По свидетельству очевидцев, отшельник научился разговаривать с птицами, подражая их голосам. И птицы слетались по его зову «на беседу». Мяса он не ел. Жил покойно и тих — не выносил шума, поясняли знавшие его. Жилище его отстояло от дорог и добраться до него было весьма трудно. Без проводника не найти. Не раз Евгений сговаривался со знавшими дорогу навестить отшельника, но, видно, не судьба. Хотя вспоминал об этом «птичьем друге» частенько, видно, угадав в нем родственную душу.