Конец мира неизбежен
Философы подобны детям, пока не становятся умудренными во Христе.
Блаж. Климент Александрийский.
ОБРАЩЕНИЕ в Православие — путь долгий, сначала Евгению предстояло заполнить духовную пустоту верой. Душа напитывалась и требовала глубокого самоосознания, самовыражения. Писательство казалось наиочевиднейшим выходом для этого. Учась (и одновременно обучая) в университете Беркли, Евгений принялся записывать размышления о христианской жизни и страдании в современном мире. Эти ранние записи не имели отношения к учебе, они суть проявления любви, желание что‑то подарить Богу.
В своих записках Евгений хотел не просто утвердиться в только что обретенной вере. Ведь обращение в Православие — это и постижение Истины, и отторжение всего ложного. Евгений вырос в вероотступническом обществе, исторически возникшем в результате отхода от Откровения Христа — вочеловечившегося Бога. Проявляется отступничество повсюду: в упадке культуры, в деградации человека, в подмене высоких ценностей приземленно–материальным. И при этом очевидном разложении современники говорят о каком‑то «прогрессе», о победе над злом, войнами, о грядущем всеобщем мире и братстве. Евгений видел в этом отнюдь не лицемерие, а искреннюю их веру в то, что мир сей делается лучше. Ясно, что тут действует еще некая сила, хитро обманывающая людей, вынуждающая их лихорадочно искать в разложении и распаде что‑то положительное. В мире сем, уповая на силу своего разума, они тщатся найти то, что издревле ищет человек — Божественное совершенство.
Евгений писал: «Самодостаточный человек пытается перестроить мир по своей задумке с помощью технологического прогресса, общественных и экономических преобразований, даже буквально с помощью архитектуры. Отсюда — безответственное представление о своем могуществе, необходимое, чтобы уверить человека в его господстве над миром (в душе человек всё же колеблется и сомневается), — это неотторжимое свойство самодостаточного разума.
Только любящий Бога способен полюбить Его мироздание, а чтобы полюбить мироздание (или что‑либо в нем), его следует увидеть в истинном свете. И коль скоро всё от Бога, то таким мироздание и должно любить, а значит, и самого Бога. Самодостаточный разум находится вне связи с Богом, вне связи с реальностью, с жизнью, данной Богом, и рассматривает мироздание чисто умозрительно, как нечто само по себе идеальное и совершенное.
Однако мир, созданный Богом, несовершенен, в противном случае люди удовольствовались бы этим падшим миром, а не искали чего‑либо высокого. Совершенство есть блаженство человека. Но блаженство его лишь в Боге, ибо только Бог совершенен. А несовершенство мира и человеков лишь понуждает двигаться к истинно совершенному. Современный же человек ищет блаженства в мире сем, значит, должен сам довести его до совершенства (ибо, понятно, пока мир далек от этого). Отсюда и несбыточность всех умозрительных планов человечества. Не будь этих планов — человек потерял бы надежду. И верно: лиши его мечты — и он впадет в отчаяние. В былые времена он обратился бы к Богу, сегодня же большинство не верит в само существование Бога. И посему отчаянье приводит в тупик, люди сами губят себя. Сегодня, как и вчера, выбор невелик: либо тщетно искать совершенство в мире сем, либо обрести его в мире ином. Человеку не прожить без упования на некое совершенство. Поэтому сегодня выбор тот же: несбыточные мирские мечты или Бог».
ОБМАННЫЙ дух времени понуждает человека все чаяния возлагать на мир сей, и Евгений полагал, что это — дух антихриста.
Антихрист — не просто сила богопротивная, но во многом внешне «подражающая» Христу, ведь сатана часто предстает в обличье светлом. «Антихрист сулит людям блага мирские, явные, Христос же — блага небесные, от очей сокрытые», — писал Евгений. Христос открывает пред нами Царство Небесное, антихрист же, по велению сатаны, низвергнутого с небес на землю, манит царством земным. И современный человек верит этой лжи, ибо взор его устремлен не к небесам, а к земному, насущному. Он думает, что легче обустроить идеальную жизнь на земле, нежели на каких‑то малопонятных небесах, и невдомек ему, что это невозможно из‑за первородного греха.