О сатанинском внешнем подражательстве Христу Евгений писал: «Современный человек питается выжимками христианства, некой кашицей «идей» христианского опыта, приготовленный для массового потребления. Идеи «равенства», «братства», «милосердия» суть пародия христианства. А обещание мессией Царства Божия, что не от мира сего, превратилось в посулы царства земного, и в это, увы, верят сегодня почти все. Даже те, кто прозревает сущность этих идей (Бубер, Бердяев, например), попадаются на удочку, дескать, Истина каким‑то образом воплотится в мире сем, придет эра духовности, новых отношений между людьми. Но мир наш не сможет вынести Истину во всей полноте, как не смог он вынести присутствие вочеловечившегося Бога. Человек призван к единению с Богом, но это, конечно, возможно только в «ином мире», который, хотя и вторгается в мир сей, но лишь предупреждает нас, дает знамения грядущему. Конец мира сего неизбежен, человек в привычном нам обличьи должен умереть и распять себя, только тогда мир иной входит в его сущность.
По своему опыту Евгений знал, что сегодня, лишь осознав вероотступничество наших дней, можно истинно вернуться ко Христу. И призвание свое Евгений видел в том, чтобы нести людям это осознание, помочь им отличить Христа от его антипода, какие бы безобидные и «божественные» формы он не принимал.
Путь философа
Одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нея.
Лк. 10:42
ЕВГЕНИЮ казалось недостаточным выражать свои мысли в кратких статьях и эссе, хотелось написать книгу и упорядоченно изложить то, что представлялось важным. В 1959 году он задумал полностью переработать и дополнить труд двухгодичной давности «Псевдорелигия и современность», написанный для А. Уоттса. Евгений замыслил дать подробный анализ вероотступничества, показать разные подменные учения, которые современный мир предлагает, чтобы утолить столь естественную для человека жажду религии. «Верой единой жив человек, — написал он в черновике. — О человеке и его сущности часто можно судить по тому, во что и как он верит. Люди сегодняшнего дня верят в машины, в материальный достаток, в важность всего, что вокруг, что под силу объять разумом. Это жалкая вера жалкого человека. Христианин же верит в Бога и в мир иной, а то, что вокруг, ему маловажно. Бренный мир прейдет, его сменит иной, преображенный. Вот вера, достойная человека». Только в такой вере, считал Евгений, и можно обрести счастье. «Человек жадно тянется к тому, что больше него самого, больше, чем мир сей. Он жадно тянется к Богу, дабы приобщиться Его. И коли так, то меньшим он уже не удовольствуется. Стремление это — главное в человеческой природе, и сегодня оно проявляется отчетливее, чем когда‑либо, хотя люди этого уже не сознают. Оттого‑то и кажутся «нелогичными» и «необъяснимыми» многие события наших дней — человек перестал понимать, чего хочет».
Попытавшись раскрыть эту тему с разных сторон, сделав множество набросков, Евгений убедился, что старое название — «Псевдорелигия и современность» — очень ограничивает его. Псевдорелигия — лишь одна сторона вероотступничества, которую он брался исследовать. Во главу угла Евгений хотел поставить выбор человека: либо верить в предвечного Бога, либо в преходящий мир, породивший современное общество. Определив тему, он наконец‑то нашел и всеохватное название: «Царство человеческое и Царство Божие».
Книга виделась ему глубоким исследованием, требующим полной самоотдачи. И Евгения уже более ничего не вдохновляло. Научная карьера представлялась теперь совершенно бессмысленной. Не терпелось отрясти «академический прах» с ног. Однако он знал, что расскажи он всё матери, она придет в ужас. Поэтому он схитрил, написал, что оставит учебу лишь на год, дабы написать книгу, а потом уже определит свои планы окончательно.
14–го июня 1961 года, едва закончив дипломную работу на степень магистра, он, пытаясь объясниться, пишет родителям следующие строки:
Дорогие родители!
Сегодня жарко, рано пришло лето в Сан–Франциско. Я наконец закончил диплом и в прошлую пятницу подал на работу. Раньше сентября степени всё равно не присвоят — так уж заведено. Пока занимаюсь Китаем, помогаю нашему бывшем профессору (Жи Минь- шеню) переводить его статью по китайской философии для научного журнала. Вот нагляднейший пример фарисейства ученого мира: Жи Минь знает китайскую философию как никто в США, он учился у настоящих мыслителей и мудрецов в Китае. Однако ни один колледж его на работу не берет — нет «американской» ученой степени, а всё потому, что он не велеречивый пустослов, а порядочный человек.