Бок о бок с о. Серафимом в новой возрождающейся России подвизается бесчисленное множество смиренных, богобоязненных, долготерпеливых страдальцев, которые, хоть и без гроша за душой, работают Христа ради, отдавая себя в жертву, не помышляя о признании или награде. Это те самые труженик Христовы, что сокрыты от мира сего, разлагающегося и загнивающего, но именно они и составляют то, что мы называем «Святая Русь». Они — надежда России, не в смысле материального расцвета, но надежда на духовное освобождение и спасение в предстоящей жатве душ.
Несомненно, наблюдая с небес в ту пору за ростками свободы в России, о. Серафим радовался и молился, дабы «осколки и обломки» былой веры (по выражению старца Анатолия Оптинского) сложились воедино, и святая Русь снова бы предстала перед миром во всей своей духовной красе и сказала бы последнее покаянное слово от всего белого света перед грядущим Господом. Уже при жизни о. Серафим предчувствовал эту радость. Отец Герман вспоминает:
«Утром на службу в церковь пришел о. Серафим и рассказал чудесный сон. На склоне холма, на лугу стоит почитаемый им Владыка Аверкий, перед ним толпа людей, о. Серафим — среди них. Архиеп. Аверкий улыбчив, так и сияет. Одет в ослепительно белое, равно и все вокруг (в том числе и дьякон, и сам о. Серафим, стоящий чуть ниже по склону). Идет какая‑то торжественная служба. Дьякон вот–вот должен возгласить прокимен, но почему‑то молчит, словно забыл слова. Отец Серафим хочет подсказать, вопрошающе смотрит на Владыку Аверкия. И тот дает знак, дабы о. Серафим говорил.
«Да воскреснет Бог и расточатся врази Его! Да восстанет Россия! Аллилуйя!» — громко произносит о. Серафим, и слова его подхватывает величественный хор. Пение накатывается волнами со всех сторон, всё громче, всё мощнее. Владыка Аверкий довольно улыбается и начинает медленно восходить, кадя по сторонам. И слушая многоголосый хор, о. Серафим понимает, что невиданное торжество это — по случаю Воскрешения России».
ЭПИЛОГ
Катакомбная сеть
Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого, оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов и судит помышления и намерения сердечные.
Евр. 4:12.
ИСТИННЫЙ ПРОРОК тот, кто умеет склонить дух человеческий к раскаянию. Он отбрасывает всё внешнее, все костыли и подпорки человека, показывая, что ни одна из них не поможет на Страшном Суде, когда обнажатся тайны сердца. Голос пророка напоминает, что нужно непрестанно вести невидимую брань за спасение против страстей и «духов злобы поднебесной»,
384
которые в час смерти будут стараться уловить душу человека. Пророк прямо указывает единственный путь в Рай — через Голгофу, через Крест, обагренный кровью Христа.
Как и Господь наш, Иисус Христос, пророк сострадает страждущему и кающемуся грешнику, но неумолим к самодовольному и самоугодливому фарисею. Голос пророческий услышит лишь тот, кто осознает, что погибает, увидит всю тяжесть своих грехов. И глухи останутся самодостаточные в своей «праведности», опирающиеся на костыли мира сего.
«У нас красивые церкви, прекрасные богослужения, но это ли повод для довольства? — спрашивал о. Серафим верующих. — Мы еще чего доброго даже похваляемся тем, что соблюдаем посты, отмечаем церковные праздники, что подаем милостыню нищим и исправно платим церковную десятину, что у нас «хорошие» иконы и все на службе поют. Мы наслаждаемся высоким святоотеческим учением и богословскими рассуждениями, а в сердцах у нас нет простоты Христовой и истинного сострадания страждущим. И тогда вера наша обращается в удобную религию, и духовного плода она не принесет, в отличие от веры тех, кто пренебрег мирскими удобствами и глубоко страдает в борении за Христа!»
В НАЧАЛЕ КНИГИ мы указали, сколь велико значение о. Серафима (Роуза) в современном Православии, в конце же хочется указать и на то, что ценим и значим о. Серафим исключительно для страждущего Православия. Иное — «удобное», с мерками «успеха» мирского, «правильно- уставническое» — осталось к нему равнодушно. По мнению его представителей, о. Серафим где‑то на периферии церковной жизни, а сами они — в ее центре, где вершатся важные дела. Если даже они и удосужились прочитать его работы, то его пророческий глас показался им «излишне резким» и в явном диссонансе с их собственным.
Недавно один из известных европейских православных иерархов отправился в Россию с дипломатической миссией. Когда на встрече с верующими спросили его мнение об о. Серафиме, он ответил: «В основном отрицательное». Как изумился он, узнав, что совершил оплошность, непозволительную тонкому политику, — его авторитет сразу упал в глазах верующих. Человек, рассказавший нам этот случай, объяснил потом Владыке, что в России любят о. Серафима. Другой же иерарх, архиеп. Виталий, очень хотел видеть в России «христианство без Креста», опирающееся на любимую догму «искупления». Теперь он возглавляет Русскую Зарубежную Церковь и многое в ней изменил. Но пока он не изменит своего «праведного» суждения тех, чьих страданий он не испытывал, он привлечет к себе лишь «сверхправильных», а их вера никогда не воспламенит сердца людей.