"Я для них — недочеловек, я — лишний в любом обществе, ну что за народ!" — сокрушался он, примериваясь к новой подкове. Поудобнее ухватившись за концы, он что есть силы потянул правую руку на себя, одновременно стараясь не сгибать левую в локте. Ярость и обида таяли с каждой пядью выпрямленной стали.
"Бей бабу молотом, будет баба золотом", — вспомнились ему проделки легендарного кузнеца Илмаринена, который своим молотом сделал женщину из золота. Вторая выпрямленная полоса, некогда бывшая изогнутой подковой, опустилась на колоду рядом с первой.
Переводя дыхание, он, любуясь на дело рук своих, с некоторым запозданием подумал, что отец таким вот метаморфозам будет не очень рад. Как теперь быть с этими железяками? К лошади не приделать, возмутятся лошади и потеряют равновесие. Выбросить тоже жалко, все-таки шедевр рукотворный, сколько трудов на создание пошло. Спрятать — так неправильно, опечалится отец пропаже. Про оскорбившую его девушку он уже и думать забыл.
Однако прозвище, походя брошенное красавицей, не улетело в лес, чтобы там быть схвачено благородными мышами и братьями их — кротами, растащено по норам и разорвано на кусочки. Оно осталось витать в воздухе поблизости от берега реки Седокса, и каждая сопливая девчонка с хохотом ловила его, завидев несчастного Илейку.
Отец же обнаружил выпрямленные подковы, озадачился немного, но не опечалился. Наоборот, взяв их однажды на базар в Олонец, показал местному кузнецу. Тот, обладавший железной хваткой, повторить трюк не решился.
Зато решился одетый в железные латы немецкий рыцарь Стефан.
2. Герцог Стефан
Стефан был из династии потомственных герцогов, то есть проблемы с выбором профессии не стояло, одна дорога — тоже в герцога идти, продолжать, так сказать дело отцов и дедов. Поэтому с самого раннего детства он и не заморачивался в поисках своего призвания.
Надо было только дождаться совершеннолетия, иначе говоря, шестнадцати лет, потом преломить колени перед знакомым рыцарем, получить несколько ударов позаимствованным мечом плашмя по спине и вновь подняться на ноги, но уже в другом статусе: "рыцарь Стефан". Что ни говори, есть свои плюсы в упрощенной процедуре для герцогов и графьев.
Но он пошел другим путем, благородным и опасным, решив добыть право именоваться "сир" самостоятельно, да, к тому же, на несколько недель раньше своего совершеннолетия.
Родовое гнездо у них не было захудалым, но все-таки несколько обветшалым. Замок, а точнее усадьба, обнесенная частоколом, в свое время была создана из дерева без всяких предварительных обработок, как то: замачивание в болоте на десяток лет, подстилка из бересты, мох между бревнами и слой голубой глины по углам. Поставивший усадьбу предок был слегка изранен в своем боевом походе, поэтому согласился на постройку временного жилища, которое позднее само по себе сделалось постоянным.
Предки Стефана были готы, но сила обстоятельств погнала их однажды организованно сняться с обжитых мест, помахать рукой уходящему под воду острову Готланд и отправиться на юг. Восстанавливать былое господство в регионе заброшенном и диком. О том, что в незапамятные времена готы не были здесь чужаками, говорили выложенные из камня, дикого или даже обработанного, форты и часовни. Точнее стиль построек, прозванный готическим.
Кто-то дошел до Рима, кто-то остановился у Геркулесовых столбов, а предок Стефана осел на хунгарской земле, помнящей еще Аттилу. Народ вокруг был доброжелательным, но буйным до берсеркерской отваги в бою с врагами. Все, как и положено. Родственные души. Готы принесли обычай назначать короля, который прижился вместе с королем, да так и остался.
Король Андраш (младший) был другом семьи Стефана. Собственно говоря, он и должен был быть тем самым знакомым рыцарем, который бы и добавил еще одного благородного сира в рыцарское братство. Но Стефан решил добыть себе звание, как и положено по романам и преданиям того времени.
Король Артур — вот кто был кумиром молодого хунгара готского происхождения. Подвиги легендарного воина — вот что было объектом подражания. И Стефан присоединился к очередному крестовому походу, оставив родных и близких, имея в заплечном мешке краюху хлеба, голову сыра и флягу вина. Хотелось, конечно, выдвинуться за славой, вооруженным семейным мечом, но рука не поднялась позаимствовать даже на время родовую реликвию.
Вообще с оружием здесь было нехорошо. Даже, можно было сказать, плохо. Слэйвины, образующие окрест свои государства не славились склонностью к созиданию. Поэтому они до сих пор воевали преимущественно копьями и палицами, не утруждая себя производством мечей. Из плохого металла не сделать полуторного "скандала", разве что у скандинавов закупить. Но мечи слэйвинам не продавались, или они отнимали их, или воровали себе. Поэтому такого благородного оружия было раз-два — и обчелся.