— Заберите сумку, там есть деньги. Немного, но…
А дальше произошло нечто, чего я объяснить не могла. Он вдруг коснулся большим пальцем моей нижней губы, с силой сжимая другую руку на моем предплечье. Нежно, почти невесомо обвел контур. Жесткая материя перчатки царапала кожу, когда он обводил мои губы по контуру. Я пыталась вспомнить, как дышать, и приросла к месту от страха.
Я почувствовала, как грабитель напрягся всем телом, а его хватка вдруг ослабла. Решилась, зажмурилась и со всей силы ударила нападавшего коленом в пах.
Он согнулся пополам, грязно ругаясь, а я, наконец, нащупала в кармане перцовый баллончик, зажмурилась, задержала дыхание и брызнула ему прямо в лицо.
— Сука! — провыл нападавший, но я уже на всех парах бежала подальше, до боли сжимая ремешок сумочки.
Выбежала из переулка во двор, освещенный фонарями, и неожиданно меня снова поймали за плечи и резко развернули к себе.
— Маша, что случилось? — обеспокоенно поинтересовался Тимур Гафаров. — На тебя напали?
— Там, в переулке, грабитель, — закивала я.
— Стой здесь, — приказал Тимур, решительно разворачиваясь.
— Тимур, не надо, — хватая его за запястье, нервно пробормотала я, — я сейчас полицию вызову.
— Не надо, я разберусь, — отрезал Тимур, — слышишь? Никакой полиции.
Спустя несколько мгновений он исчез в темноте за поворотом, а я хватала ртом воздух, пытаясь отдышаться. Легкие горели, сердце от страха и волнения колотилось как сумасшедшее. Меня колотило, а зуб на зуб не попадал.
Пританцовывая на месте, не моргая смотрела в темноту, не в силах сделать шаг. Достала мобильный и крутила его в ладони. Не выдержала, разблокировала экран и трясущимися руками пыталась набрать 02.
— Кому ты звонишь? — я не заметила, как Тимур вернулся.
Подпрыгнула от неожиданности и затравленно покосилась на него.
— Там никого нет, — пояснил Тимур, рукой указывая в нужную сторону, — он убежал. Ты как?
— Нормально, — выдавила я.
— Пошли, провожу до дома, — непреклонно решил Тимур.
— Не надо, — отказалась я, — сама дойду, тут недалеко.
— Или пошли посидим где-нибудь? — огорошил меня Гафаров, хватая за руку, — расслабишься.
— Я слишком устала, — вздохнула я, выхватывая руку из его захвата.
— Маша, — тон Гафарова сменился на хищный, непреклонный.
— Мне пора, — быстро отчеканила я, разворачиваясь.
— Стой, — он снова схватил меня за руку и резко развернул, — Маша, я тебя второй раз приглашаю…
— Давай в субботу? — испуганно попросила я, — у меня выходной будет…
— Позвоню, — довольно оскалился Гафаров и, наконец, отпустил меня.
Я резко развернулась на пятках и бегом побежала к своему дому. Влетела в подъезд, вздрогнула, когда железная дверь с грохотом захлопнулась, и полетела домой.
У двери посмотрела на свои руки, которые до сих пор дрожали. Еще и Гафарову свидание обещала… День определенно не удался.
Вздохнула, пытаясь взять себя в руки и трижды постучала. Дверь мне открыл недовольный Вадим:
— Где ты пропадаешь? — с порога налетел он на меня, передавая мне племянницу.
— Почему Агата не спит? — одной рукой удерживая ребенка, я пыталась снять обувь.
— Зубы режутся, — процедил Вадим, — а я на смену опаздываю. Ты почему задержалась? Все в порядке?
— Да, — вымученно улыбнулась я, — прости, клиентка задержала. Таня не….
— Нет, — отрезал Вадим и сжал зубы, быстро натянул куртку и вылетел из дома.
Я заперла за ним дверь и повернулась к заплаканной Агате:
— Ну что у нас тут, малышка? Зубки растут? Ты скоро совсем взрослая станешь?
Малышка захныкала. Я отнесла ее в комнату, положила на детский коврик на полу, быстро сняла верхнюю одежду, вымыла руки и вернулась. Агата нашла свой грызунок и с упоением чесала десенки.
— Так, моя красавица, тебе нужно немного поспать. И мне тоже, — засюсюкала я, — пойдем ко мне.
Снова взяла малышку на руки, покачивая. Выключила свет, привыкая к полумраку. Единственным источником освещения была полная луна, которая светила в окно.
Поудобнее перехватила Агату и пошла по кругу, покачивая малышку и напевая тихонько колыбельную.
На душе скребли кошки, но я изо всех сил пыталась отвлечься. Тимур Гафаров меня пугал, и не только меня. Все знали, что он отморозок и бандит. К девушкам у него было особенно скотское отношение; поговаривали, что больше одной ночи он ни с кем не проводил, а те, кому все-таки не повезло оказаться в его постели, часто были выставлены на лестничную клетку в чем мать родила.