Тогда я получила свою первую пощечину – не помню, от кого из братьев. Вечером за свою несдержанность я была избита. Тело, покрытое синяками и ссадинами, долго заживало, но под одеждой видно ничего не было.
Мама привила мне другие ценности в жизни – она хотела, чтобы я выучилась и вышла замуж по любви. Папа не возражал, наверное, потому что очень сильно любил. А вот братьям строптивица-сестра была не нужна, поэтому они решили меня сломать…
И ведь удалось, я согласилась выйти замуж за старика. Хадижа уверяла меня, что брак будет первые годы номинальным, как только я почувствую симпатию к своему мужу, он придет ко мне в спальню. Какую симпатию? Я не собиралась ее проявлять. Будь моя воля, осталась бы нетронутой до конца своих дней.
Мой муж пришел в законную брачную ночь. Я удивилась, возмутилась вслух. Вначале он пытался быть нежным и уговаривал меня лечь с ним в постель, но когда понял, что лаской ничего не добьется, превратился в монстра. Он приходил каждую ночь. Супружеский долг – боль, грязь, ненависть, слезы, отвращение…
Удивительно, но утешала меня первая жена Ахшара – Фатима. Она стала для меня старшей любящей сестрой. Заботилась обо мне, оберегала. Дети Фатимы первое время воспринимали меня в штыки, но она сумела сделать так, чтобы меня уважали и относились хорошо. Ненавидела я лишь Ахшара. Он был жесток не только со мной, Фатима утверждала, что в молодости муж попил немало ее крови. Распускал руки по малейшему поводу и без. Учиться мне не позволили. Целыми днями я занималась работой по дому: огромный особняк, прилегающая территория, большая семья. Все это мы делали вместе с Фатимой. Ее дочери помогали нам с уборкой, но девочки учились, поэтому времени свободного у них было мало. С деньгами Ахшара можно было бы нанять прислугу, но он утверждал, что не терпит посторонних в доме, хотя почти ежедневно у нас собирались его друзья, родственники или коллеги по работе. К ночи я падала от усталости, но вместо сна я должна была терпеть ласки мужа. Если противилась, меня били. Часто после таких ночей я ревела в подушку. Не позволяла отчаяться лишь мысль, что я смогу сбежать далеко-далеко и начать жизнь заново.
Старший брат получил хорошую должность в парламенте, средний смог приобрести участок земли в центре города за мизерную цену, построил там супермаркет, с кредитом тоже помог Ахшар. Они были рады такому родству. Я понимала, что мой побег может стать для них серьезным ударом, и меня могут убить, но от своей мечты не отказывалась. Ведь можно сойти с ума, живя в этом аду.
Через два месяца у меня получилось сбежать. Деньги, которые мама откладывала мне на учебу, решила не трогать, если не будет крайней необходимости. Я продала свои украшения и с хорошей суммой денег решила отправиться в Москву. Братья меня сняли с поезда. Избили и отправили мужу. Деньги мне удалось спрятать. Я неделю пролежала в постели, но Ахшар, ругая меня и ненавидя, приходил каждую ночь. В конце он всегда отвешивал пощечину.
Я понимала, что могу быть беременной, но сказать об этом никому не могла. Хотя Фатима, конечно же, догадалась, но по моей просьбе никому не сказала. Если бы о беременности стало известно – из кабалы я бы не выбралась. После второго своего побега я добралась до Краснодара. Учла все предыдущие ошибки, поэтому меня не поймали. Поселилась в центре реабилитации для женщин, попавших в трудную ситуацию. В тот раз муж лично приехал за мной. Искали меня шесть месяцев. У меня уже подходил срок рожать. Директор центра уверила, что меня не отдадут…
Проснулась я в самолете, напротив сидел мой муж. Сверлил взглядом, от которого у меня мороз гулял по коже. Я до сих пор не знаю, вкололи мне что-то во время сна или я приняла какой-то препарат во время ужина.
Он отдал меня братьям. Вернул с позором. Сказал, что приедет за сыном, когда тот родится. Откуда он узнал, что это сын, остается лишь догадываться. Сильно меня братья не били, чтобы не навредить наследнику Ахшара. Посадили в комнату под замок. На окнах решетки. Кормить меня мачеха и ее невестки забывали. Я родила Тимура на две недели раньше положенного срока. Хорошо хоть в больницу вовремя отвезли, не оставили рожать дома. Дни в роддоме были самыми счастливыми. Тимурик был со мной. Я кормила его грудью. Прижимала к сердцу. Моя любовь к нему была безграничной несмотря на то, что Ахшара я ненавидела.
Тимура у меня забрали в день выписки и отвезли отцу. Я орала, кричала, плакала. Меня били, но эта боль была стократ меньше душевых мук. Я будто умерла в тот момент. Отказалась от еды, которую мне и так приносили через день. Жила, словно побитая собака в клетке. Братья часто спорили между собой – убить меня или выгнать, потому что я их опозорила. Меня устраивал любой исход. Возможно, что я бы и умерла так, но потом во сне пришла мама…