– Доводилось. Что ж, пришли. Не волнуйся.
Табличка на двери свидетельствовала, что следователь Терешин не просто Иван, а Иван Васильевич. Предметы вообще много рассказывали о нем – это стало понятно, когда они вошли в кабинет. Внутри было душно и даже жарковато, но это исключительно из-за проблем с вентиляцией. Терешин старался поддерживать рабочее пространство в идеальном порядке. Стопки документов, сложенные на краю стола, могли стать иллюстрацией к учебнику по геометрии. Ни одна папка не выбивалась даже на миллиметр. Пыль отсутствовала в кабинете как явление. Из не относящихся к работе предметов на столе стояла разве что старая черно-белая фотография, но рассматривать ее Агния не решилась. В воздухе пахло бумагой, чернилами принтера и дешевым парфюмом.
Терешин достойно дополнял интерьер. Чувствовалось, что большую часть времени он проводит в кабинете: на коленях у следователя уютно устроился его живот. Несмотря на относительно молодой возраст – Агния сомневалась, что мужчине больше тридцати пяти, – он успел обзавестись ранней сединой и заметной пролысиной на затылке. На круглом, гладко выбритом лице поблескивали маленькие темно-карие, почти черные глаза.
– Туманова Агния? – сухо поинтересовался он, полностью игнорируя Вербицкого.
Девушка вдруг поняла, что ей не страшно. Добираясь сюда, она представляла себе эдакого фашиста с квадратным подбородком, разве что одетого на современный лад. Ну, или тощего, озлобленного на весь мир старичка. А Терешин оказался самым обычным боровом, волею судьбы и высшего образования проводящим дни не в гараже, а в кабинете.
Страх сменился раздражением. Да, следователь не виноват, что ее подставили. Но он виноват в том, что поверил в это!
– Агния Николаевна, – уточнила она.
– Ну, если вам так угодно…
– Это не мне. Это родителям.
Даниил незаметно коснулся ее руки, напоминая, что лишние слова все-таки не нужны. Агния виновато покосилась на него и замолчала. Правда, поздновато: Терешин уже покраснел.
– Хорошо, Агния Николаевна, присаживайтесь. Господин Вербицкий, вас, я так понимаю, выгонять бесполезно.
– Не только бесполезно, но и незаконно, – согласился Вербицкий. – Агния Николаевна – моя клиентка, и беседовать с вами она будет только в моем присутствии.
– Я смотрю, неплохо нынче зарабатывают московские фотографы… Раз и на Вербицкого хватило!
– Доходы московских фотографов оставьте вашим коллегам из налоговой службы. В чем обвиняют мою клиентку?
– Ни в чем ее пока не обвиняют, – скрипнул зубами Терешин. Чувствовалось, что уж ему-то обвинить очень хочется. – Я просто пригласил ее для беседы.
Агнии хотелось вклиниться, сказать что-то, продемонстрировать, что забывать о ней не стоит! Но она сдерживалась, помня просьбу Даниила. Тем более что следователь сам к ней обернулся:
– Итак, Агния Николаевна, где вы были утром пятого августа?
– Дома.
– У себя или у господина Вербицкого? – ухмыльнулся Терешин.
Вербицкий прореагировал незамедлительно – и равнодушно:
– Что дальше, Иван Васильевич, начнете жеваными бумажками плеваться? Если вы продолжите вести себя непрофессионально, нам придется общаться с другим следователем. Личная жизнь моей клиентки не должна вас волновать. Она находилась по адресу прописки.
Терешин злился все больше, но не до такой степени, чтобы перешагнуть грань дозволенного. В данной ситуации Даниил прав: переход на личности сыграет против него.
– Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?
– Несколько человек, – кивнула Агния. – Во-первых, присутствующий здесь Даниил Владиславович. Во-вторых, его домработница Маша. В-третьих, наши соседи, Вадим и Дарья Казановы, мы с ними общались в тот день. Кроме того, в нашем доме есть камеры наблюдения. Думаю, с их помощью не так сложно проверить, выходила я из подъезда или нет.
– Но и подменить пленки тоже не так сложно. Это я так, к слову… Вам известно, что произошло в детском саду?
– Только то, что сообщали в новостях. Лично я там никогда не была.
– И утром пятого августа тоже?
– Утро пятого августа, в моем понимании, попадает под определение «никогда», – парировала девушка.
– Вы разбираетесь в химии?
– Нет.
– Но вы же фотограф!
– Но не химик.
Выдерживать его допрос было легко до смеха. Даниил был прав в оценке интеллектуальных способностей следователя. Впрочем, это может быть как преимуществом, так и недостатком.
Терешин пытался давить – по-детски неумело. Он по двадцать раз спрашивал, не была ли она хотя бы в том районе, каждый раз меняя форму вопроса. Агния не столько злилась, сколько уставала от этого. Хотелось, чтобы он побыстрее закончил. Тем более что ему и самому остро не хватало информации. Прошло слишком мало времени, судя по всему, ему еще не предоставили полный медицинский отчет и информацию по отравляющему веществу.