— Так вот почему он вел себя как социопат? — нервно рассмеялась я, очень надеясь, что Шед прав, и Филипп не учудит чего-нибудь похлеще, чем разборка в стиле наездов друг на друга пятиклассников. — Мы зашли на его территорию?
— У здешних вампиров территорий нет, — поправил Шед, снисходительно ухмыльнувшись, — но когда двое сталкиваются в одном месте, срабатывает привычка. Сильный прогоняет слабого.
И как после этого вампир может считать свою расу вершиной эволюции? То, что он описал, больше подходило не представителю развитой цивилизации, а самому настоящему примитивному хищнику. Все равно что львы, постоянно дерущиеся друг с другом, если другой самец посмел заступить границу.
— У нас тоже иногда образуются кланы, — продолжал Шед. — Раньше это случалось чаще, потому что нужно было защищаться от одичавших. Не семьи в вашем понимании, но по смыслу ближе всего, хотя среди вампиров подобные объединения строятся не на тех же основах, что у людей. Просто взаимовыгодное сотрудничество, без какой-либо привязанности, — он слегка пожал плечами. — В нашем мире отпала нужда обороняться уже очень давно, путешествия стали безопасными. Ни к чему убивать, воровать — кровь и так доступна любому бессмертному, есть даже бесплатные пункты выдачи для тех, кто по какой-то причине нуждается. Поэтому мы все чаще живем обособленно, абсолютно одни на многие мили, или сформировавшимися парами. Создавать клан ради чего-то еще больше нет нужды. В вашем мире история существования вампиров намного более драматична: вместо того чтобы использовать свои способности и занять высокое место в обществе, бессмертные ушли в тень и живут лишь ради пищи, часто убивая себе подобных без причины, если кто-то им не понравится или нарушит однажды установленные гласные или негласные правила.
Я сглотнула, услышав последнее. Если есть кого убивать, значит, вампиров в моем мире приличное количество. И только благодаря каким-то правилам люди о них не знают.
— Я догадываюсь, с чем это связано, — Шед нахмурился. — Полная свобода — раздолье для нашего рода. Можно совершенно безнаказанно убивать, лакомиться кровью. Нет никого, кто мог бы остановить беспредел, люди не способны противостоять бессмертным, жадным и распущенным убийцам, особенно когда они скрыты. Если бы не ты, я бы, скорее всего, стал таким же… — добавил тихо.
Звучало очень жутко, я еле слышно выдавила из себя вопрос:
— Сколько их всего? Они все пришли через дверь?
— Нет, не через дверь, — возразил Шед удивленно. — Ну, то есть, первые из них, тысячу лет назад — возможно. Но те, кого я встретил сейчас, появились уже тут, были обращены другими вампирами. Сколько их, я понятия не имею, Лекси. Но у вас их достаточно много, возможно, несколько сотен или даже больше.
Это откровение заставило меня задрожать еще сильнее.
— Неудивительно, что ты не знаешь, — неуверенно приподнял Шеридан уголки губ. — Здесь тоже существуют свои законы. — Мой вампир с раздражением поморщился. — Надо же, а я поначалу считал это место раем. Оказалось, все не так уж и славно. В нашем мире мне гораздо больше нравится.
— Поясни, — прохрипела я. — Что за законы?
Взглянув на меня, Шеридан нахмурился и придвинулся ближе, играясь с прядкой моих волос: покручивая ее между пальцами.
— Это не я придумал, Лекси, — начал он, и выражение его глаз стало чрезмерно заботливым, искренне тревожным. — Я не хотел давить на тебя, ведь это должно быть твое решение. Но теперь у меня не остается выбора…
— Я не… понимаю, — насторожилась я, его слова, несмотря на мягкость тона, звучали как угроза.
— По сути, закон всего один, — голос Шеридана стал совсем тихим, вынуждая меня изо всех сил прислушиваться. — В вашем мире существует лишь одно правило для вампиров: люди не должны узнать о нашем существовании. Все остальные законы сводятся к нему же: запрещено оставлять свидетелей в живых, запрещено отдавать людям часть своего тела для исследований, запрещено бросать трупы со следами укусов, создание новых вампиров не запрещено, но все-таки ограничено — ваши бессмертные вовремя поняли, что может начаться вампирский апокалипсис, и остановили массовое обращение. Никто не хотел делить кормовую базу на тысячи ртов. — Он вздохнул и закончил: — Запрещено вступать в какие-либо отношения со смертными, в том числе интимные…
Я думала, страшнее быть уже не может. Но после таких откровений в голову полезли самые ужасные мысли о будущем — о моем будущем. Которого теперь могло и вовсе не быть, после того как обо мне узнал Филипп.
— Я должна умереть? — голос сел, вырвался только жалкий всхлип, но Шед распознал, что я имею в виду.
— Или стать вампиром, — добавил осторожно.
— Нет, — рассердилась я, соскакивая с кровати и в ярости меряя шагами комнату. — А если я откажусь? Разве они могут меня заставить?! А я отказываюсь, Шеридан. Не хочу становиться монстром только потому, что знаю о вас!
— Филипп предупредил меня, что если этого не сделаю я, и мы просто оставим все как есть, то Совету старейшин рано или поздно станет известно о нашей связи. Тогда придут ребята пострашнее Филиппа. Обращение уже никто не предложит, тебя убьют, а может и меня — за нарушение.
— Совет старейшин? — я с отвращением представила себе Дракулу из старого черно-белого фильма или злобного старикана из «Другого мира» — вот уж кто был настоящим монстром. У таких персонажей была неограниченная власть над более молодыми бессмертными. Связи и возможности. Если и здесь все так, выхода у нас действительно не будет.
Шеридан поднялся вслед за мной, останавливая мое хаотичное метание по комнате. Схватил мое лицо и силой заставил посмотреть на него:
— Пойдем со мной, Алекс! Просто пойдем, обещаю, ты привыкнешь со временем. В моем мире нет убийц, которых ты так боишься. Тебе не придется охотиться, ты не умрешь от старости. Станем парой, будем жить вместе в моем уединенном доме в лесу. Если тебе так претит общаться с другими вампирами, можешь вообще никогда не выходить за пределы моей территории!
— Нет, нет! — отрицая, мотала я головой и пятилась назад — прочь от его страстной речи.
— Пожалуйста! — Шеридан беспомощно смотрел, как я кусаю губу, отчаянно ища выход из ловушки. Оттолкнув вампира, я оставила его посередине комнаты и плюхнулась в кресло. Залезла в него с ногами, жалея себя и одновременно злясь.
Значит, если я не стану вампиром, то меня убьют представители Совета старейшин, а если стану — кто-то из одичалых, кому не понравится, что в его городе завелся новый рот. Но я не хотела становиться чудовищем и питаться кровью, даже если она законсервирована в безликих бутылках. За этими бутылками все равно стоял кто-то живой. И даже если это животные, а не люди, при мысли о крови меня просто тошнило.
— А разве недостаточно будет моего обещания хранить тайну? — пролепетала я в панике.
Шед грустно покачал головой, и моя надежда растаяла.
— Мне поможет переезд! — внезапно придумала я, кивая самой себе. — В доме моего отца, Чарлстоне, Филипп никогда не найдет меня. Ты уйдешь, я сохраню тайну, другие вампиры никогда не заподозрят, что я что-то знаю. Думаю, это может спасти положение.
Я была уверена, что это сработает. Всего лишь другой город, и проблема решена. Папа будет счастлив принять меня. Возможно, такая кардинальная перемена даже спасет меня от депрессии после разлуки с Шериданом.
Мой бойфренд энтузиазма моего не разделил. Его лицо скривилось от разочарования.
— Но тогда мы никогда больше с тобой не увидимся, — прошипел он с досадой. Запустил напряженные пальцы в шевелюру и раздраженно убрал их с лица. Он выглядел как человек, оказавшийся в безвыходном положении. — Черт возьми, Лекси, мне тогда придется остаться с тобой, потому что ты всегда будешь в опасности. Нет гарантии, что вампиры Совета тебя не обнаружат, базы данных доступны не только людям, вычислить тебя не составит труда. Я, конечно, попробую защитить тебя, но вряд ли удастся надолго откладывать неизбежное: в конце концов, я не воин, чтобы сражаться с собратьями, особенно если их придет больше одного.