— И как? Твой мир заинтересовал их?
— К сожалению, нисколько, — закатил глаза вампир. — Кому захочется пить кровь из бутылок, зарабатывать себе на жизнь трудом, когда здесь они находятся на вершине пищевой пирамиды и могут развлекаться, как им вздумается?
— Да уж… — согласилась я не без содрогания, чувствуя, что конфликт между нами сходит на нет, и мне становится легче дышать. Я боялась, что за поведением Шеридана кроется иная причина, которая не придется мне по душе. Но если он водил дружбу с отбросами только ради меня, это совсем другое дело.
— Более того, они не хотели бы, как и ты, чтобы об этом месте узнали вампиры с моей стороны. Представь, что будет, если все восемьсот тысяч ломанутся сюда, на невозделанные угодья? Наведут свои порядки, установят лимит…
— Прекрати, невыносимо слушать это… — Когда Шеридан говорил так, я чувствовала себя куском мяса, за который уже назначена цена.
— Извини, если тебя задевает это, — невозмутимо пожал вампир плечами. — Правда состоит в том, что так и есть.
— С тех пор, как ты начал общаться с этой троицей, тебя не узнать, — покачала я головой, присев на стул напротив парня, так же как днем сидела напротив Филиппа. Стена между нами меня убивала, и я жалела, что устроила истерику, не разобравшись сначала. — Где тот робкий и культурный вампир, которого я впервые встретила?
Шед хрипловато рассмеялся:
— Он исчезает.
— И почему же? — недовольно поежилась я, сердце заныло от неискоренимого высокомерия, которое нет-нет да и проскакивало в интонации моего бессмертного бойфренда.
— Изобилие и доступность корма, человеческая глупость развращают меня, даже если я не пользуюсь своими преимуществами. Трудно не поддаться искушению. Безнравственность и распущенность здешних вампиров, если не смотреть в глубину, выглядят очень соблазнительно. Такая жизнь очень привлекательна для моего рода. Полная свобода воли! Они не понимают, почему я отказываюсь от подарка, который приплыл мне в руки сам.
Слушать это было неприятно. «Безнравственность и распущенность соблазнительны», — он имеет в виду жажду крови или привлекательность Каролины?
— Что же тебя удерживает? — прошептала я потерянно.
Я думала, вдруг он признается мне в любви или назовет что-то хоть отдаленно на это похожее, но он лишь тускло приподнял уголки губ:
— Сам не знаю, — глаза при этом смотрели только на меня и медленно тлели тем самым чувством, которое я всегда принимала за привязанность. Однако теперь сильно сомневалась в этом.
Шеридан не был человеком, людские эмоции были к нему неприменимы. Мало ли какие мысли крутятся в его голове? Даже Филипп признал, что понятия не имеет, о чем парень думает. Откуда же взяться моей уверенности в себе? За пламенными взглядами могло скрываться что угодно.
— Ты не изменяешь себе, — прошептала я, поддержкой желая вселить в него веру, что он все делает правильно.
Пятьсот лет он существовал как вполне цивилизованный вампир, так что ему стоит продержаться еще полгода? Он сможет вернуться в свой мир прежним, не испорченным вседозволенностью. Я доверилась ему именно потому, что он никогда не был монстром, и не хотела, чтобы он стал обыкновенным убийцей и разочаровал меня.
Вампир медленно выдохнул. Так мучительно, словно был вовсе не так уравновешен, как пытался выглядеть. Словно что-то его тяготило.
Придвинув стул, я улыбнулась и потянулась за его рукой, намереваясь лаской вернуть мир между нами после ссоры. Но вместо того, чтобы успокоить вампира, я словно сорвала с него броню, и все, что накопилось у него внутри, темное и страшное, вырвалось на свободу и полилось неудержимой рекой.
— Я здесь — не я, Лекси, — слова вылетали с неприкрытой досадой, он больше не сдерживался и не пытался казаться хорошим. — Мне надоело быть не собой, скрывать то, что является естественной частью моей натуры. Осточертело голодать, постоянно контролировать себя, и дело не только в запахе крови, да я даже руку не могу пожать кому-то без риска привлечь внимание, — неподдельное отвращение на мгновение исказило его черты. — Я знаю, вы высокоразвитая цивилизация и все такое, но, Алекс, я не могу избавиться от ощущения, что живу среди корма и притворяюсь им!
— Не говори так… — я выпрямилась на стуле, ненавидя каждую секунду этого ужасного дня. Звезды, наверное, сошлись неправильно. Или просто пришел срок нам все выяснить, и признания ни меня, ни его совсем не радовали.
— Но это правда, — настаивал Шеридан хмуро. — Наличие интеллекта не сделало людей лучше. Умные и воспитанные в меньшинстве. Основная масса — убогая толпа, живущая ради примитивных удовольствий. Чем они отличаются от тех, кто рождается на наших фермах? Прикидываться таким же безмозглым — унизительно. Я хочу чувствовать себя нормальным.
Звучало омерзительно. Не думала, что Шеридан когда-нибудь скажет такое. Хотелось закрыть уши руками или отмотать пленку назад.
— Конечно, твои друзья-вампиры куда умнее и приятнее! — выдавила я язвительно.
— Нет, — к моему удивлению, не согласился Шед. — Здешние вампиры точно такие же, как и люди — недалекие, черствые, но ко всему прочему еще и высокомерные, зазнавшиеся выскочки, ставящие себя выше других.
— Твои слова звучат точно так же, — заметила я, но Шеридан покачал головой.
— Я никого не убиваю, даже тех, кто заслуживает, — на секунду он злобно оскалился. — Ваши вампиры не развиваются. Изобилие развратило их натуру и они застыли на одном уровне — пьют, закапывают трупы, снова пьют. Их больше ничего не интересует, они точно животные, и мозгами своими не пользуются. Зачем, если пища легкодоступна?
— Я думала, они тебе нравятся, — удивилась я растерянно.
— Только как запретный плод, — фыркнул с презрением Шеридан. — Их жизнь для меня — все равно что наркотик, который предлагают попробовать. Привлекает, возбуждает аппетит. Но я отдаю себе отчет, что это пагубное влечение, несущее вред в конечном итоге. Одна часть меня хочет окунуться в это с головой и позволить себе забыться — то, чего я никогда не делал и не смогу сделать в собственном мире. Другая часть понимает, что такая жизнь не для меня, мне слишком претит гнаться за низменным удовольствием. Позже я пожалею…
Вот оно как, Шед высокомерно относился не только к людям, но и к своим соплеменникам.
— Тебя никто не заставляет… — буркнула я себе под нос так невнятно, что и сама с трудом расслышала. — Ну, разве что Каролина, настойчиво и наверняка убедительно…
«Сла-аденький», — передернуло меня от воспоминания. Если Кэр вешалась на Шеда так же по-кошачьи, как на дверной косяк, мало было шансов, что он устоял против ее сексуальности или устоит в будущем.
— Ваши человеческие законы — зверские, — проигнорировав мою претензию или не разобрав слова, продолжал Шед чехвостить мир, в котором против воли застрял. — Столько бессмысленных правил, которые надо исполнять! Здешние вампиры не размножились и не поглотили человеческий мир, но их взаимоотношения с людьми все равно далеки от совершенства: бессмертие возведено в ранг ценного дара, который доступен только избранным. Разве это отличается от нашего правила обучать и обращать только детей с определенными умственными способностями? — посмотрел он на меня выразительно. — Ваши вампирские законы сводятся к одному, но он тоже не идеален: убийство случайных свидетелей, будь то безвинный ребенок или матерый убийца, не может быть правильным. Я никогда не стоял перед подобным выбором, для меня это дико. Я хочу домой, Лекси, — закончил он устало. — Пойдем со мной?
— Прости, — не ожидала я такого резкого поворота. — Но я то же самое чувствую по отношению к твоему миру. Пить кровь из бутылок — отвратительно, на мой взгляд, держать людей на фермах — дико и неправильно. Я не смогу смириться с этим. Может, это ты все-таки останешься здесь и потихонечку привыкнешь? — предложила я без особой надежды, но у меня появился новый аргумент, способный подействовать. — Моя жизнь достаточно длинная, чтобы повидать все здесь, что ты захочешь. Денег на путешествия ты уже заработал. — В глубине души я надеялась, что, узнав мой мир лучше, посетив самые потрясающие уголки, Шед передумает уходить. — В конце концов, у тебя в запасе — вечность! Двадцать или тридцать лет для тебя — ничто. Успеешь вернуться в свой мир, когда я надоем тебе. — Вот и все, я это сказала.