— Ты думал, я потерялась? — Элизабет заметила его замешательство и погладила его по руке. Затем повернулась к Джонатану. — Как дела, Джонатан? Мы с тобой давно не виделись.
Да, Лиз, правда. Как поживаешь? — с запинкой ответил Джонатан. Его взгляд пробежал по лицу Глории и остановился на сцепленных руках женщин.
— Отлично, — сказала Элизабет. — Как и вы. Полагаю, Брендон говорил тебе об этом.
— Что? Наверное, говорил. — Удивленный взгляд Джонатана остановился на лице Глории. — Я не знал, что вы знакомы.
Глория глубоко вздохнула. Ей показалось, что в этом огромном помещении не хватает воздуха.
— Я говорила тебе, что жила раньше в Ливерпуле. Элизабет — моя мачеха.
— Твоя — кто?
— Твоя очаровательная подруга Глория — моя падчерица, — пояснила Элизабет, взглянув на стоявшую рядом с ней молодую женщину. — И одна из моих самых близких друзей.
— Ясно, — сказал Джонатан.
Во рту у него вдруг пересохло, мозг лихорадочно работал. Он ничего не понимал, но чувствовал какую-то необоснованную тревогу.
К ним подошел кто-то из гостей, многие здоровались. Брендон и Элизабет отошли в сторону, Глория и Джонатан продолжали смотреть друг на друга. Когда кто-то невзначай толкнул Джонатана, он взял Глорию за руку и отвел в сторону, подальше от потока людей, сновавших вверх и вниз по лестнице.
— Боюсь, мы не обсудили еще массу вещей, нервно сказала Глория, уверенная, что сегодня вечером Джонатан многое о ней узнает. Сведения о ней обрушатся на него, как снежный ком, и большинство из них будут очень резкими. Она подняла голову. Один раз она сбежала, но не теперь. Она смотрела Джонатану прямо в глаза, но их разговору помешал громкий голос мужчины, остановившегося поговорить с Брендоном и Элизабет.
— Элизабет, ты выглядишь великолепно. Наша компания пользовалась услугами твоей фирмы, и мы были довольны. Черт возьми, а это не Глория ли вон там? Да, точно. Глория! Глория! Привет!
Мужчина отошел от Элизабет и стал рядом с Глорией. Она безучастно посмотрела на него, совершенно не узнавая.
— Как дела? — спросил он. — Давай потанцуем, когда начнется музыка, по старой дружбе. Почему ты не обнимешь меня, дорогуша? Эй, Стив, посмотри, кого я нашел.
На глазах Глории лицо Джонатана превратилось в ледяную маску. Прищурившись, он посмотрел на мужчину, потом снова на Глорию.
— Глория… Я слышал это имя. В свое время на тебя был большой спрос, — сказал он без всякого выражения.
Глаза Джонатана потемнели, а Глория почувствовала, как ей становится дурно. Им обоим было ясно, о чем шел разговор. Глории вдруг страшно захотелось заплакать, потребовать, чтобы Джонатан выслушал ее и не делал поспешных выводов. Но она ничего не сказала. Еще несколько мужчин присоединились к их группе, все более отдаляя ее от Джонатана, в буквальном и переносном смысле. Глория как будто приросла к своему месту. Она пыталась отвечать каждому, кто к ней обращался.
— Привет. Да, я помню вас. Просто замечательно. А вы?
Слова машинально слетали с ее губ. Один из мужчин попытался заключить ее в объятия, и она отступила назад.
— Черт возьми! — гневно воскликнул Джонатан. — Отойдите от нее. Вы столкнете ее с лестницы.
Рычание Джонатана и его угрожающая поза еще сильней расстроили Глорию. Она непроизвольно отступила назад и почувствовала, что ее каблук соскользнул со ступеньки:
— А-а-а!
— Черт! — Джонатан рванул ее за руку назад и прижал к груди, обхватив сильными руками за плечи.
— Спасибо, — сказала она в его смокинг. Все уже в порядке.
Потрясенная, не в силах взглянуть на него, она тщетно пыталась высвободиться из его железных объятий. В ее присутствии Джонатан всегда был сама нежность, предупредительность и забота. Теперь же он был подобен грому и чуть ли не метал молнии.
Она снова попыталась освободиться. Безуспешно. Он как будто приковал ее к себе наручниками. Тягостное напряжение между ними все возрастало.
— Должно быть, уже пора садиться за стол, услышала Глория голос Брендона. — Пойдем, Элизабет. Отличная реакция, Джонатан. Глория могла бы упасть с лестницы под напором доброжелателей. А, кстати, вы вдвоем сидите за нашим столом.
— Превосходно, — сквозь зубы процедил Джонатан. — Это именно то, что нам сейчас нужно.
Он был раздосадован, ошеломлен, растерян. Покой и счастье его последних недель внезапно разбились, как стеклянный елочный шар. Кем, черт возьми, была его Глория?
— Послушай, если ты считаешь, что со мной уже все в порядке, — начала Глория, чувствуя, как в ней закипает ярость от его поведения, ты можешь поискать себе другое место и другую соседку. Я тоже найду другой стол…
— Пошли, Глория, — Джонатан не дал ей договорить. — Мы сидим за главным столом.
Он взял ее за руку повыше локтя и потащил по лестнице.
У Глории возникло глупое, почти непреодолимое желание немедленно оказать сопротивление, пусть даже они вдвоем полетят вниз сломя голову. Она схватилась одной рукой за перила, а другой дернула Джонатана и заставила его остановиться. Он моментально обернулся, как будто только этого и ждал.
— Не смей, — свирепо сказала она, — тянуть меня, как будто я рыба на леске.
— Ах, вот оно что, — вкрадчиво проговорил Джонатан. — Так у нас и острые зубки, и коготки имеются, не так ли?
— А еще я кусаюсь и царапаюсь. — Глория сошла вниз на несколько ступенек и посмотрела ему в глаза. — И убери это страдальческое выражение со своего лица. Я не собираюсь оставаться в твоем обществе ни секунды больше, чем это необходимо.
— Страдальческое выражение?! — Услышав громкий голос Джонатана, люди вокруг стали оборачиваться, смотреть на них. Джонатан не обращал ни на кого внимания, поедая глазами стоящую перед ним высокую женщину с гордо поднятой.головой. Куда подевалась сдержанная Глория из Лондона? — А я-то думал, ты должна мне кое-что объяснить. Может показаться, что ты бывшая, но далеко не забытая знаменитость Ливерпуля, которая изображает из себя…
— Я никогда из себя ничего не изображала, ни перед тобой, ни перед кем другим. И я не обязана тебе ничего объяснять, ни о своей прошлой жизни, ни о настоящей, ни о будущей. Если в моем обществе вы чувствуете себя неловко, мистер Крейг, позвольте вас уверить, что я смогу найти другой способ вернуться домой.
Глория говорила тихо, но внутри у нее бушевала такая буря, что она едва удержалась, чтобы не дать ему пощечину. Она заметила, что несколько человек все еще смотрят на них, но была слишком рассержена, чтобы отступать. Джонатан побелел.
— Все это время ты была сама Мисс Застенчивость: мало говорила, сладко улыбалась идеальная картинка скромной, склонной к уединению леди…
— А я и есть леди, и скромна, когда считаю нужным и с кем считаю нужным.
— И, кажется, на более чем дружеской ноге с кем считаешь выгодным.
— Верно подмечено.
Она ударила Джонатана кулаком в бок, обошла его и направилась к выходу. Он догнал ее у эскалатора и снова обнял, хотя она уперлась руками ему в грудь. Джонатан увидел, что в глазах Глории блестят слезы, хотя она смотрела на него со злостью.
— Подожди, Глория… Я вмешиваюсь не в свои дела. Прости мою последнюю фразу. Она была совершенно неуместной и…
— …И чертовски прямолинейной, — сказала она, натянуто улыбаясь.
— Пойдем со мной назад в холл. Нам нужно поговорить об этом.
Она покачала головой.
— Нет, не нужно. И я не буду ни о чем говорить, я же сказала тебе, что я не обязана тебе ничего объяснять, и ты ничего от меня не услышишь. Так что отпусти меня. Я возвращаюсь в Лондон.
Джонатан вздохнул.
— Пусть будет по-твоему. Но я тебя сюда привез, и я увезу назад. — Он посмотрел через плечо. — А сейчас, пожалуйста, подумай о Брендоне и Элизабет. Я считаю, тебе все-таки нужно остаться на ужин.
Джонатан и не подозревал, что затронул нужную струну. Что дал ей побег от действительности? Она стала затворницей, отгородилась от всего мира. Так дальше продолжаться не может. Она не сделала ничего дурного. Кто-то обвинил ее в том, чего она не совершала, и ей нужно было бороться. Убежав, она причинила боль себе и Элизабет не должна огорчать ее снова.